Посмертная маска любви
Шрифт:
— Немного, Кэтрин, совсем немного. — Смеясь, я пытался успокоить ее. — Точнее, если бы я не нарушил, меня, наверное, убили бы…
— Кокнули? — через силу улыбнулась Кэтрин.
— Да, пришили, прикончили, пристукнули, укокошили, почикали… И так далее… Я не хотел нарушать закон, Кэтрин. Но мне надо узнать, почему убивают моих друзей.
— Неужели кто-нибудь погиб еще, Сержи?
Я рассказал ей все, что происходило за время ее отсутствия, все, что наблюдал собственными глазами…
Кэтрин смотрела расширенными неподвижными зрачками куда-то в темноту.
— О чем ты думаешь? — наконец отважился я нарушить молчание.
Кэтрин перевела на меня блестящий отраженным светом луны взгляд:
— Что? Я думаю, это не последняя жертва, Сержи. Я думаю, что, пока не поздно, тебе надо выйти из игры. Уехать, затаиться. Тогда они тебя не достанут. Это твой единственный выход. Попадание в милицию — это только начало.
— Мрачноватое начало, — мрачно заметил я и спросил: — А ты? Тоже уедешь?
— Я останусь. Я должна остаться.
— Ну вот еще… Тогда и я останусь. Да и не верю я в то, что можно безнаказанно совершить пять убийств подряд… Чем больше преступлений, тем больше следов. Тем легче найти преступника.
— Это в теории. А на практике… Никто и искать не будет.
Мы помолчали.
— А ты хочешь и дальше искать свою кассету? — спросил я.
Кэтрин едва заметно повела плечом:
— Не в кассете дело.
— А в чем?
— Тут замешаны очень важные люди.
— Братья?
— Нет. Те, кто стоит за ними.
— За ними кто-то стоит? Кто? Ты знаешь?
Кэтрин опять повела плечом:
— Это люди гораздо более сильные и более умные, чем те, кого ты подозреваешь. Братья — это пешки. Мелкие бандиты. Насколько я знаю ваш жаргон, шестерки. Нет, они тоже уйдут в свое время.
— Куда?
Кэтрин промолчала. Мне было ясно уже из ее молчания, куда уйдут братья.
— Эти люди… Они не остановятся… Слишком много поставлено на карту. Поэтому я и говорю тебе — уезжай.
— Но ведь ты тоже рискуешь, — возразил я.
— Я пойду до конца, — твердо произнесла она.
Я смотрел на нее и верил, что она пойдет до конца.
Глава 10
Солнце — слепящий раскаленный шар, выкатившийся из топки, оно светит вовсю, и по плечам как будто растекается расплавленное золото. Хорошо отвлечься от всех неприятностей и лежать целыми днями на песке, закрыв глаза солнечными очками, хорошо сидеть у воды, бездумно уставясь на говорливый прибой, лижущий гальку своим шершавым языком.
А вечером, когда немного спадает жара, — как славно пройтись вдоль набережной, зажав в руке бутылку холодного пива, и чувствовать на себе поощряющие взгляды хорошеньких девушек! Они, казалось, только и ждут того, что к ним подойдут и заговорят: долгие взгляды из-под опущенных ресниц, на загорелых лицах — белозубые улыбки…
И как хорошо, что Москва и все, что с ней связано, отделены от него полутора тысячами километров. Позади кошмар последнего месяца, чувство бессилия и сопутствующее ему неприятное ощущение
Антон Загорский присел за столик открытого летнего кафе, поправил очки, то и дело сползавшие с носа, и заказал себе бутылку пива. Отлично, в жару — холодное пиво, можно ли о чем-нибудь еще мечтать? Летняя ночь полна волшебных запахов моря и нагретой за день травы, равномерный шум прибоя успокаивает, навевая сладкие грезы, ясные чистые звезды подмигивают, глядя на землю с высоты. Через пятнадцать минут подадут порцию великолепного бараньего шашлыка, сбрызнутого легким виноградным вином. Нет, на свете еще осталось кое-что, ради чего стоит жить!
Но две недели в одиночестве он здесь явно не высидит. Прошло только три дня, а ему уже захотелось общества. С квартирной хозяйкой не больно-то весело болтать, а подходящей девицы для более тесного знакомства он пока не приметил. Точнее, девиц-то навалом, но они бродят в основном парочками, а ему нужен абсолютно свободный и независимый экземпляр. Как и он сам.
Предлагал же он Кольке Ломакину рвануть на пару на юга, но тот что-то затормозил: мол, дела, ресторан не на кого оставить, да и не время сейчас отдыхать… Отчего ж не время? Июнь — великолепное чистое море, цены еще не взлетели вверх с той же легкостью, как фольга от шоколадки, поднятая ветром. Ну да Бог с ним, с Колькой. Пусть плавится в раскаленной Москве, если ему охота…
А все-таки неплохо было бы очутиться здесь с другом. Подцепили бы парочку симпатичных девчат, покуролесили немного, было бы о чем зимой вспомнить!.. Загорский налил себе полный бокал красного ароматного вина и с аппетитом вонзил белые крепкие зубы в дымящийся шашлык. О, какая вкуснятина! Это не те вонючие угольки из приблудных Шариков, которые в изобилии продаются горбоносыми продавцами в Москве около метро. Веточка кинзы, кокетливо прикрывающая сочащиеся соком поджаренные кусочки, удачно дополнила пряным вкусом мясо, а пожар, пылающий во рту, утихомирил глоток ароматного домашнего вина.
Такая острая пища возбуждает в мужчине желание и толкает его на подвиги. Женщины кажутся более красивыми, чем они есть на самом деле, отчего-то тянет говорить им те милые глупости, от которых они соглашаются идти на край света (и более того — в постель). Ах, эти женщины на курорте! С точеными телами цвета светлой бронзы, с пышными формами золотистого цвета, с хрупкими фигурами цвета молочного шоколада, улыбающиеся, смеющиеся женщины (ни капли грусти в сияющих глазах!), светловолосые и брюнетки, с волосами цвета баклажана и с волосами ярче, чем красное дерево, — невозможно решить, какая из них лучше, хочется иметь всех их сразу и каждую в отдельности! Были бы у него такие длинные руки, чтобы ими обнять все разморенные южным солнцем и беззаботностью тела, было бы у него несколько пар неутомимых губ, чтобы перецеловать всех до единой, было бы у него несколько тел, чтобы находиться с каждой женщиной и не упустить ни одной!