Посмотри на меня

Сапфира

— Не спрашивай, как, сама не знаю, — предупредила возможное любопытство. — Это твоя мама?

— Да, — девушка посмотрела в сторону оставленной женщины.

— Меня Вера зовут, а тебя?

— Ира.

— Когда ты умерла? — задала вопрос, не зная, что ещё спросить.

— Два месяца назад, — в её голосе слышалась только грусть. — Мы живём в этом доме, — показала на многоэтажку напротив, — раньше мы часто сидели здесь вместе. Она вытаскивала меня на воздух, не желая, чтобы я сидела в четырёх стенах.

— Что ты хочешь от меня? Просто поговорить?

—

Поговорить? — засмеялась девушка. — Я постаралась сказать всё до того, как заснула навсегда. Годы болезни готовят к тому, что в любой день ты можешь умереть. С трёх лет у меня не было нормальной жизни, как и у моих родителей. Маме тяжелее всего, папа тоже горюет, но, у него хотя бы есть работа, а она всё своё время посвящала мне. Поэтому, когда меня не стало, словно потерялась, не понимает, что делать и как жить дальше. Даже продолжает придерживаться того же распорядка, что составила для нас.

— Я не могу помочь ей принять твою смерть, — с сожалением произнесла я. — Только она сама сможет это сделать.

— Я не прошу об этом. Сама пыталась подготовить её к такому исходу, но мама не поняла меня. Знаешь, к концу я уже хотела уйти, — сделала неожиданное признание, — боль, постоянная слабость, эти иголки, анализы и лекарства — чувствовала, что мне уже ничем не помочь, я сгорала слишком быстро. Говорила, что не хочу больше, что она должна меня отпустить, ведь я и так прожила неплохую жизнь. Особенно хорошо было во время ремиссии, мы даже к бабушке в Калининград съездили. Она сильная, моя мама, поэтому не желала сдаваться, не смогла понять, что мне нужно было только присутствие их с папой рядом и больше ничего. Когда твоё время ограниченно, оно становится для тебя бесценным подарком, которым хочется делиться с любимыми.

— Так чего же ты хочешь?

Мне было жаль Иру до слёз, и её маму тоже. Если она попросит о том, что я могу сделать — сделаю. Через что ей пришлось пройти за недолгую жизнь… Для таких детей каждый новый день — это подвиг. Мне страшно представить, через что проходят эти маленькие люди, чтобы сделать новый вздох. Обследования, больницы, болезненные процедуры, операции. Кто-то выживает, но большинство нет. Некоторые дети из-за болезни даже света белого не видят, постоянно находясь под наблюдением врачей. Страшно, страшно жить в таком мире, где это может коснуться каждого. Никогда не интересовалась статистикой, но знаю, что только от рака ежегодно умирают тысячи. Только вдуматься ТЫСЯЧИ! И при этом лечение не просто дорогостоящее, оно неподъёмное, особенно в нашей стране. А гарантий никаких…

— Я сама сделала маме подарок к восьмому марта. Думала, успею закончить, но, не успела. Как и рассказать ей, где он лежит. Хочу, чтобы она его нашла.

— Что за подарок ты смастерила? — постаралась тепло улыбнуться, чтобы она не видела моей жалости.

Всё же ребёнок, пусть и перенесла столько, она так и осталась ребенком.

— Я назвала его «Моя жизнь», это что-то вроде альбома, в котором я собрала всё: сделала коллажи с нашими фотографиями, интересные вырезки, записала свои мысли и стихи, рисунки, даже вышивку

прикрепила. А ещё, на последней странице есть список. Ну, знаешь, некоторые составляют список того, что бы им хотелось успеть сделать, прежде, чем умрут. Вот и мой там. Я прошу, Вера, расскажи ей, где найти тетрадь.

— Ох, Ира, постараюсь, но не знаю, захочет ли меня слушать твоя мама.

— Её зовут Людмила Евгеньевна, — только и ответила девушка. — А подарок в моей комнате: нужно просунуть руку за шкаф, который рядом с окном и пошарить под ним. Там дно приподнято, поэтому есть место.

— Хорошо, пожелай мне удачи, — приободрила нас обеих на благополучный исход.

Я подошла к женщине, которая всё так же продолжала сидеть в одиночестве, даже не изменила позы.

— Людмила Евгеньевна? — спросила её. — Можно, я присяду?

— Да, конечно, — она обратила на меня внимание. — Мы знакомы?

— Нет, я немного знаю вашу дочь, — не стала что-то выдумывать.

— Да? Вы из больницы?

Думаю, что она знала всех знакомых своей дочери, подозреваю, что их было не так уж много.

— Нет, — качнула головой. — Людмила Евгеньевна, то, что я скажу, может показаться вам полным бредом, но я прошу, выслушайте меня, ради Иры.

— Я вас слушаю, — она явно была в замешательстве.

— Сначала представлюсь: меня зовут Вера Ремизова. И, у меня есть дар — я могу общаться с мёртвыми, которые ещё не ушли. С вашей дочерью я именно так и познакомилась.

— Что вы несёте? Совсем ненормальная? Как-то узнали, что я потеряла дочь и захотели нажиться на этом?

Стандартная реакция, я уже не кричу в ответ, даже не морщусь от подобных оскорблений.

— Разве я говорила, что что-то от вас требую? — словно ни в чём небывало продолжила разговор. — Только дослушать то, что меня просила передать ваша дочь до конца. Потом я уйду, и мы больше никогда не встретимся.

— Я не собираюсь слушать этот бред, — она вскочила со скамейки, собираясь уйти.

— Скажи ей «кякса», — стоя рядом, потребовала Ира.

— Что ещё за «кякса»? — переспросила её, наблюдая, как мать Ирины, снова поворачивается ко мне.

— Это моё первое слово, — улыбнулась девочка. — Кошку у нас звали Кляксой, но маленькой я не смогла с первого раза произнести правильно. Так и получилось, что моё первое слово оказалось вот таким.

— Она у вас чёрная была, что ли?

— Нет, белая, только с чёрным пятном на голове, — пояснила Ира.

— Белая с чёрной меткой? Правильно назвали.

— Откуда Вы…? — поражённо спросила женщина.

— Узнала? Ваша дочь сказала, боясь, что вы уйдёте и так и не услышите то, что она не успела вам рассказать. — Видя, что мать девушки начала меня слушать, продолжила: — Ира вам подарок сделала, хотела подарить к празднику, но, не успела. В её комнате есть угловой шкаф, так вот, нужно залезть под ту половину, что рядом с окном, под ним и будет тетрадь. Она сделала её сама, для вас. Там вы сможете много увидеть, возможно, лучше её понять. Надеюсь, что после этого Ира сможет пойти дальше, туда, куда должна.