Посох Гурама
Шрифт:
Топот в камере стал громоподобным. Но в этом грохоте снова прозвучали слова капитана. От его голоса, казалось, эти люди замирали, как птицы, зажатые крепкой рукой безжалостного ловца. И он без труда перекрывал любой шум.
— Вы трое останьтесь и ещё раз проверьте здесь всё как следует.
— Может, в сточных отверстиях поковырять, капитан?
Каждая из ниш имела небольшое отверстие, которое использовалось для естественных надобностей заключённого. Но оно было настолько узким, что туда не могла пролезть и нога человека.
—
— Я лишь спросил.
Вероятно, тот, кто разговаривал сейчас с Батенкуром, был ветераном и имел какие-то права в этой банде. Потому что на этот раз капитан лишь пробурчал:
— Всё здесь проверить.
Стражники побежали по коридору наверх. Шаркающие шаги Завада, которого вели сразу двое, тоже затихли вдали. Кто-то из оставшихся трёх солдат подошёл к нише, где лежала Велирия.
— Перевязать бы её.
— Ни за что ни про что убили пленницу… — Это был голос ветерана.
— Она ещё жива.
— Видишь, крюк прошёл между рёбрами. Если задели вену, умрёт быстро, если пробили лёгкое, всё равно умрёт, но позже.
— Наверное, задели вену, вон сколько крови вытекло. Молчание на этот раз было очень долгим.
— Ну что, будем искать?
— Придётся.
А ведь эти люди, подумал Лотар, уже не так возбуждены и вполне могут его обнаружить, тем более что их теперь не стесняет присутствие начальства. Нужно что-то придумать. Кто-то уже начал ворошить солому в нише у дальней стены.
Эти вояки, конечно, не очень чувствительны. Поэтому колдовского вмешательства, даже такого грубого, какое мог применить сейчас Лотар, они, скорее всего, не ощутят. Только что выбрать?
— Ну и вонь здесь.
Это была идея. Лотар вошёл в сознание всех сразу и открыл им обоняние до предела.
— Ты что там делаешь?
— А что?
— Ты что-то задел. Теперь отсюда хоть святых выноси…
Один из них стал давиться кашлем. Ещё немного, и его должно было стошнить.
Лотар холодно и твёрдо ввёл в их сознание придуманный им запах, способный вывернуть человека наизнанку.
Кто-то из вояк, гулко грохнув копьём о дверной косяк, бросился прочь. За ним последовали остальные. Одного из них рвало. Уже в коридоре кто-то произнёс задыхающимся, голосом:
— Как хотите, в эту камеру я больше не войду.
— А капитан?
— Подождём немного и скажем, что ничего не нашли. Ведь всё уже перерывали, неужели мало?..
Их голоса затихли. Лотар поднял руку и провёл по своим ранам. Кровь-то была не только Велирии, но и его. Только он не собирался истекать до смерти.
Это напомнило ему о раненой. Он повернулся на бок, с трудом отрываясь от камня. Пленница ещё дышала. Лотар провёл рукой по ужасной ране на её боку, под рукой. Она уже перестала кровоточить.
Здесь даже искусство Сухмета, скорее всего, оказалось бы бессильным.
— Ты спасла меня, — сказал он.
Проходили минуты, она ещё дышала. Внезапно тоненькая жилка на её шее дрогнула, и в мире стало ещё тише, чем раньше.
— Я ничего не мог сделать, Велирия, — прошептал Лотар. — Но сейчас, пока ты ещё слышишь меня, я клянусь, это не сойдёт им с рук.
Глава 16
Толкнув дверь, Лотар убедился, что она заперта с той стороны на толстый бронзовый засов. Магнетическое поле его рук здесь не подействовало бы. Но он увидел то, чего не заметил раньше — окошко, из которого тюремщик мог окинуть одним взглядом все ниши камеры. Оно открылось сразу, едва Лотар потащил шторку вверх.
В это окошко могла пролезть лишь рука ребёнка. Лотар закатал рукав до плеча, просунул кисть в окошко и медленно, дюйм за дюймом, стал её удлинять, почти не меняя структуру и строение мягких тканей. Это не составляло труда, только связки отзывались тянущей болью. Внезапно Лотар понял, что не может больше наращивать руку, не меняя плечо. Но это как раз было затруднительно, потому что окошко не давало ему возможности сделать руку сильной у груди. Он попробовал захватить засов.
Указательный палец уже царапал поверхность засова, но сдвинуть не мог. Тогда Лотар решил вырастить мощный, очень острый, загнутый коготь.
Он сосредоточился, смахнул пот со лба и представил себе коготь с такой отчётливостью, что тот вырос прежде, чем Лотар успел охнуть от боли. Теперь дело пошло. Коготь врезался в податливую поверхность, оставляя за собой всё более глубокую борозду. Когда стружка собралась под когтем в ощутимый валик, засов дрогнул и пополз в сторону. Лотар только хмыкнул.
И всё-таки ему пришлось попотеть, чтобы открыть дверь, потому что перехватывать засов пришлось ещё три раза, да немало времени ушло, чтобы вернуть руке человеческую форму.
В коридоре всё так же тускло горели факелы. Теперь Лотара стало раздражать источаемое ими тепло, — ему хотелось прохлады. Работа с засовом разогрела его, как хорошая тренировка. И очень хотелось пить. Он истратил много влаги, кроме того, какое-то время истекал кровью. Кстати…
Лотар обернулся и посмотрел на пол, где только что прошёл. После него остались капли пота, но крови он не заметил, по всей видимости, раны уже затянулись.
Коридор привёл его к решётке, которая прошлый раз была поднята, потому что в камере с Велирией находился тюремщик. Сейчас она была опущена. Лотар попробовал замок. Открыть его было несложно, но внезапно он почувствовал струю свежего, пахнущего сыростью воздуха. Он поднял голову и внимательно осмотрел стены.
Так и есть. От пола наверх вели какие-то борозды, которые остались, вероятно, от ступеней, срубленных тогда же, когда заложили ход в подземелье. А вели они к отверстию в стене, из которого и втекал сюда этот воздух, несущий озёрную ночную прохладу. Расшатать эту кладку, по всей видимости, было нетрудно.