Посох. Тетралогия
Шрифт:
Армия Арвалирена состояла не из одной только свиты. Вслед за свитой – на таких же восхитительных, но абсолютно не приспособленных к походной жизни и сражениям конях – ехал лучший в Лангиари хор. Именно они и пели столь неподражаемо, услаждая слух королевской свиты, а заодно и господина Архимага, со злорадным хихиканьем вглядывавшегося в хрустальный шар. За певцами ехали знаменосцы. Несколько сотен изумительно прекрасных знамен с древними гербами и возвышенными девизами реяли над безумной армией.
– Что ж, по крайности на похороны тратиться не придется, – зло буркнул Линард, сплевывая на траву, –
За знаменосцами ехали… дамы.
– Насколько я могу судить, это не девицы легкого поведения из армейского обоза, а настоящие придворные дамы… – растерянно заметил Герцог Седой.
Ему никто не ответил. Лишь Линард бормотнул короткое тяжелое словечко, больше всего схожее с жаргоном бринских портовых шлюх, но Герцог Седой засомневался, что такой великий и, несомненно, культурный человек, как Санга Аланда Линард, действительно может знать столь низкие и гадкие вещи.
Лишь некоторые из дам были в одеяниях, которые женщине принято надевать на большую королевскую охоту; остальные, казалось, вот только что покинули бальную залу и ненароком оказались в седле.
В руках дам поблескивали золоченые шпаги, и дамы развлекались, пуская солнечных зайчиков в кавалеров, ехавших позади, а также поправляли прически, глядя на свои отражения в сверкающих гардах.
За дамами ехали кавалеры. Не такие знатные, чтоб сопровождать короля, но достаточно безмозглые, чтоб оказаться разодетыми во все цвета ночных кошмаров и быть при этом абсолютно никуда не годными.
За кавалерами вновь ехали дамы, за дамами – опять кавалеры.
Кавалеры… дамы…
Дамы… кавалеры…
– А ведь нам их кормить, – озабоченно проворчал Герцог Седой.
– Вот именно, – сокрушенно кивнул Линард.
Вслед за пестроцветьем кавалеров и дам на маленьких лошадках ехали те, из-за кого Линарду так хотелось удавить дурака Арвалирена, – дети. Мальчишки и девчонки с шести до четырнадцати лет.
И Линард, гвардейцев короля Найрита по малолетству и недостатку опыта в бой не пускавший, задыхался от ярости, глядя на совсем еще сопливых мальчишек и девчонок, волей венценосного идиота брошенных в самую гущу смертельных схваток с коварным и беспощадным врагом.
– Я его убью, – тихо и убежденно сказал он.
– Нас это не спасет, – возразил Эруэлл.
– Но, Эруэлл, – дети…
– Их это тоже не спасет, – ответил Верховный Король, – нужно придумать какой-то выход. И быстро.
Вслед за детьми ехали сопровождавшие их мамки, няньки и слуги. Вслед за слугами тянулся обоз, столь огромный, что вздумай Арвалирен в розницу распродать походное имущество своей армии на ярмарке в Брине, Денгере или еще каком охочем до торговли месте, раньше чем за месяц вряд ли бы управился. Вот обоз волокли настоящие кони! Другие бы попросту не справились. А за обозом… за обозом следовало некоторое количество тех, кого при более удачном стечении обстоятельств действительно можно было бы счесть кусочком настоящего войска, – люди, лишь случайно попавшие в «великолепную армию» Арвалирена. Люди, для которых такие понятия, как «священная война», «великая битва», «жаркая схватка» и «хитрый маневр», не были всего лишь изящными оборотами в песнях придворных менестрелей.
– Да тут, пожалуй,
– И это как раз те, кто меньше всего нравится Его безмозглому Величеству! – ядовито изрек Герцог Седой. В арьергарде собрались в основном старики и те, кто не пожелал рядиться в пестрое тряпье, те, кто отказался сменить боевой меч на церемониальную шпагу. Из-под дорожных плащей тускло сверкали кольчуги. Боевые кони тяжко ступали по земле.
Его Величество король Арвалирен выразил свое высочайшее недовольство их внешним видом, равно как поведением и манерами, но снизошел к их заслугам и сединам, милостиво позволив сопровождать Его достославное воинство, дабы и этих несчастных мог осиять светоч Его военного гения.
По обеим сторонам сверкающей всеми цветами радуги армии Арвалирена двигались две пешие колонны, по численности едва ли намного уступавшие самой армии. Сильные, крепко сбитые, хмурые люди, составляющие эти колонны, являли собой разительный контраст пустоголовым щеголям Арвалирена. Это были пленные. Точней – «пленные». За каждой колонной ехала подвода с отнятым у них оружием. Каждую подводу охраняли два «разноцветных» всадника. И каждую колонну – тоже двое.
– Им же ничего не стоит вновь завладеть оружием, – пробормотал Линард. – этот Арвалирен… нарочно он, что ли… да от его конвоиров и тряпочек цветных не останется… эти ребята их голыми руками… и те, что сзади, – не спасут, не поспеют… обоз помешает…
– Они нас ждут, – вдруг убежденно сказал Эруэлл, – нас они будут рвать на тряпочки, а не этих…
– Значит, их нужно брать раньше. Сейчас, – промолвил Линард.
– Йолн, свяжись с ребятами, передай мой приказ, пусть начинают, – сказал Герцог.
– Сделано, – через мгновение кивнул гном.
– Вот и хорошо, – удовлетворенно заметил Герцог Седой, – значит, никаким оружием эти голубчики уже не завладеют. Смею вас заверить, господа, что аргельские стрелы летают быстрей, чем бегает ронская гвардия.
Аргельские стрелки появились неожиданно. Только Эруэлл умудрился заметить, как чуть встрепенулась трава и неслышно вздохнули кусты, когда серые, размытые в пространстве тени метнулись к подводам с ронским оружием. Несчастных горе-конвоиров повязали мгновенно и бережно. Никто из них не то что охнуть – рта раскрыть не успел. Еще миг – и они, связанные, с надежно заткнутыми ртами, кубарем покатились в те кусты, из которых мгновением раньше выскочили воины Аргелла.
– Изумительно, Герцог! – выдохнул Эруэлл. Смущенный Герцог Седой довольно крякнул.
– По-другому не умеем! – гордо сказал он.
А его воины уже вскочили на подводы, и знаменитые аргельские стрелы грозно глядели с их луков, готовые нести смерть стремительную и неотвратимую. Подводы с оружием остановились. Армия короля Арвалирена продолжала свое торжественное шествие, и вместе с ней шагали колонны «пленных». Все было проделано столь быстро и тихо, что «пленные» еще не поняли, не заметили, что до оружия, до которого, казалось, рукой подать, – да и кто им помешает, не эти же хлюпики в цветных тряпочках? – до привычного, желанного, такого родного оружия становится все дальше и дальше, и слишком длинные потребны руки, чтоб до него дотянуться, им такие не отрастить.