Посол
Шрифт:
Он тронул лошадь, взмахнул мечом перед носом ближайшего кислевита и показал на конюшню.
– Кажетан? – рявкнул он.
Воин поспешно закивал, тоже махнув рукой в сторону стойл:
– Аха, аха, Кажетан!
Каспар пришпорил Магнуса, и конь галопом поскакал к зданию. Вдруг из конюшни донесся пронзительный крик. Посол ворвался в двери на спине скакуна, взгляд его заметался в поисках воина. Женский крик зазвенел снова, и Каспар вскинул голову.
Кажетан взбирался по ступеням длинной лестницы, с его кривой кавалерийской сабли капала кровь. Каспар услышал еще один крик – ошибки быть не могло, это Софья!
– Кажетан!
Посол понимал, что не успеет догнать Кажетана прежде, чем тот доберется до Софьи. Был только один способ остановить его. Каспар взревел, срывая голос в яростном боевом кличе, вонзил шпоры в бока мерина и направил тяжелого коня вперед.
В последнюю секунду он рванул поводья в сторону, и конь врезался в лестницу боком, разбивая нижние ступени в щепки. Кажетан с грохотом рухнул на утрамбованный земляной пол конюшни. Лошади испуганно заржали и забили подкованными копытами в двери своих стойл.
Каспар развернул Магнуса, нащупывая пистолет, пока Кажетан, шатаясь, поднимался с пола. Лицо его превратилось в маску ярости и боли.
– Она сказала, ты мне поможешь! – провыл он.
– Я помогу тебе умереть, ублюдок! – рявкнул Каспар, выскальзывая из седла и двигаясь к Кажетану с направленным на него пистолетом.
Тени Рыцарей Пантеры, загородивших вход в конюшню, легли на землю черными пятнами.
Кажетан жалобно взглянул на верхний этаж, слезы струились по его щекам, прорезая чистые полоски на грязном лице. Дыхание вырывалось из его груди быстрыми прерывистыми толчками. И хотя сейчас Саша был ранен, Каспар видел, каким смертельно опасным противником может быть Кажетан, и приближался очень осторожно.
Боец по-прежнему держал оружие перед собой, и взгляд его не отрывался от Каспара, когда Курт Бремен закричал:
– Посол, отойдите от него, оставьте его нам!
– Нет, Курт, это мое дело. Он убил Стефана.
– Я знаю, но он ведь дрояшка, мастер боя на мечах, вам не одолеть его в поединке!
Каспар мрачно улыбнулся.
– Я и не собираюсь, Курт, – сказал он и спустил курок.
Мгновение застыло. Кажетан покачнулся, и Каспар с удивлением увидел, что его пуля вырвала кусок из стены стойла позади бойца. Меч Кажетана взлетел вверх, выбивая пистолет из руки Каспара.
Каспар отпрыгнул, ожидая смертельного удара, но противник почему-то медлил.
Клинок Кажетана остановился в дюйме от горла Каспара, и воин всхлипнул:
– Мне так жаль…
После чего Саша отвел оружие, развернулся и бросился к вставшему на дыбы коню. Он вцепился в лошадиную гриву и ловко вскочил на спину жеребцу. Животное лягнуло копытом, выбивая хлипкую дверцу стойла, и Кажетан с диким степным криком вылетел наружу.
Рыцари Пантеры бросились на него, но Кажетан управлялся с конем не хуже, чем с клинком: он контролировал жеребца коленями, сражаясь при этом двумя мечами. Несмотря на ярость, Каспар был ошеломлен искусством этого человека; ни один клинок не коснулся воина, расчищающего себе путь сквозь толпу рыцарей. А его оружие то и дело взлетало и снова обрушивалось на противников.
Но вот уже лошадь Кажетана выбралась на открытый двор, копыта коня высекали из булыжников искры. Каспар рванулся за противником, крича:
– Ради Сигмара, закрыть ворота!
Но было поздно.
Низко припав к шее своего скакуна, Кажетан с
Каспар приложил ко лбу Софьи влажную тряпку, хотя грязь и кровь уже давно были смыты с ее лица. Когда лекарша сказала, что непосредственной опасности для ее жизни нет, Каспар воззвал к Сигмару, Ульрику, Шаллье и всем богам, слышащим его, благодаря их за избавление Софьи из когтей Кажетана, Мясника.
Через несколько часов после освобождения женщины чекисты во главе с Пашенко опечатали конюшню. Сейчас они прочесывали город в поисках Кажетана, но еще до того какое-то нездоровое любопытство, желание понять степень страданий Софьи заставили Каспара взобраться на чердак, где ее держали. Он не знал, чего ожидать, но жуткие картины, свидетелем которых он стал, теперь будут преследовать посла до конца его дней.
Кровь покрывала практически каждый дюйм поверхности, трофеи в виде кусков плоти свисали с вбитых в стены крюков рядом с дешевыми безделушками и предметами одежды – мужской, женской, детской. Казалось, Кажетан не делал различий между людьми, совершая свои преступления. Тут обнаружился богатый ассортимент инструментов, ножей и ножниц в коросте засохшей крови, с прилипшими к лезвиям волосами. Сколько людей погибло в этом мрачном, отвратительном месте, останется загадкой, на которую Каспару никогда не найти ответа, но посол поклялся, что он заплатит убийце за все, что тот сотворил.
Софье каким-то образом удалось пережить плен, и Каспара переполняло восхищение ее силой и отвагой.
Она спала в его кровати в посольстве, раны ей перевязал лучший – после нее самой – лекарь города. В данный момент они не могли больше ничего сделать для нее, и Каспар понимал, что остальное теперь зависит от самой женщины.
Он видел, как многие люди, которым доктора обещали жизнь, ускользали в небытие, когда их воля сдавалась, но, слава богам, он не думал, что Софье Валенчик недостает желания жить. Посол наклонился и поцеловал ее в лоб.
– Обещаю, что найду его. Ради тебя, – прошептал он и услышал, как кто-то вошел в комнату.
В дверях, скрестив руки на груди, стояла Анастасия.
– Как она?
Каспар улыбнулся:
– Думаю, с ней все будет хорошо, хотя кто знает, как выпавшие на ее долю суровые испытания отразятся на Софье в ближайшие дни.
– Она говорила что-нибудь с тех пор, как ты привез ее?
– Не слишком много. – Каспар встал и повесил влажную тряпку на край миски с водой.
– Но что-то она все-таки сказала?
– Если это можно так назвать, – ответил Каспар, обескураженный настойчивостью Анастасии. – Она говорила что-то о том, что Кажетан не родился чудовищем, что его сделали таким. Что кто-то хотел, чтобы он был не лучше зверя.
– Чушь, – фыркнула Анастасия. – Саша просто ревновал к тебе, хотя гораздо сильнее, чем я полагала возможным.
Каспар покачал головой:
– Думаю, тут нечто другое. Ведь если Мясник он, то он убивал и до того, как я появился в Кислеве.
– Правильно. Если. Мы ведь не знаем, действительно ли Саша – Мясник. Ты сам сказал, что Пашенко допускает, что существует несколько психопатов, убивающих людей. Маскируя собственные преступления, они копируют почерк Мясника. Я думаю, Саша хотел, чтобы мы считали его Мясником.