Посредник
Шрифт:
– Мне нужен еще один человек, – сказал Артур.
– Не в выходной же день, – сказал Боб.
– У несчастий выходных не бывает.
– Зато у меня бывают.
– Последний раз спрашиваю. Хочешь получить работу или нет? Желающих найдется предостаточно.
Тяжелодум Боб Спенсер задумался. Работу Посредника он не получил, но эта, пожалуй, даже лучше. Аккурат то, что надо, он может обставить Фрэнка Фаррелли, решил Боб, и они с Артуром Клинтстоуном ударили по рукам.
Утром в понедельник Пастор не появился и за весь день не дал о себе знать, поэтому Доктор и Шериф сочли необходимым съездить к нему домой. Они нашли Пастора на диване, по-прежнему в пальто и в прескверном состоянии. Отказала не только
Затем настал черед Фрэнка. Он и сам не знал, можно ли тут говорить о несчастном случае, то есть для него самого это была большая беда, но для других, наверно, сущий пустяк, невезуха, да то-то ведь и особенно обидно. В общем, он решил переставить аквариум с золотой рыбкой в другое место. Просто больше не доверял матери. От нее можно ожидать чего угодно. И вот, уже собираясь поставить аквариум на ночной столик, он споткнулся о тряпичный коврик, упал навзничь, и Марк, его пожилая золотая рыбка, скользнул под кровать, а осколки стекла веером посыпались в зеленую воду, которая растеклась по полу. Затем стало тихо. Фрэнк шарил рукой по полу. Но когда нашел Марка, тот был мертв.
– Пришло время, – сказала мать.
Фрэнк в конце концов поднялся на ноги. Мать стояла, прислонясь к косяку.
– Пришло время? Для чего?
– Расстаться с золотой рыбкой.
Фрэнк подошел к матери, больше всего ему сейчас хотелось ткнуть рыбкой ей в физиономию.
– Марк очень много для меня значил, – сказал он. – Так и знай.
– Народ над тобой смеется, Фрэнк.
– Смеется? С какой стати?
– Взрослый мужик с рыбешкой. Господи, Фрэнк! Сам подумай.
– Мне плевать, что там болтают другие.
– И Бленда тоже?
– Бленда? А что Бленда?
– О чем ты?
– Она тоже надо мной смеется?
– Ты должен уметь расставаться, Фрэнк. Особенно теперь.
– Особенно теперь? Что, черт побери, это означает?
– Если у вас с Блендой сладится, тебе надо смотреть в будущее. Других шансов навряд ли будет много.
Фрэнк вышел, сел на крыльцо, размышляя, что делать с Марком. Вот, значит, как обстоят дела. Все над ним смеются. Никому не жаль парня, потерявшего двадцатидвухлетнюю золотую рыбку. Никому не жаль парня, который отключает аппарат, поддерживающий жизнь друга, – наоборот, они украдкой хихикают при его появлении и судачат за его спиной, когда он уходит. Блаженное и редкое чувство, какое он испытал, сидя на кухне миллеровского дома, давно исчезло. Фрэнк чувствовал, что с ним обходятся несправедливо. Он этого не заслужил. По крайней мере, ему так казалось. Он всегда чувствовал, что с ним обходятся несправедливо, в школе, в станционной кассе и, когда вокзал закрыли, он тоже чувствовал, что с ним обходятся несправедливо, и вот теперь, когда было решил, что все это позади, что дела идут как надо, что жизнь, так сказать, наладилась, он чувствовал, что с ним обходятся еще более несправедливо, чем раньше. Но когда умер отец, народ вроде бы жалел Фрэнка. Месяцы, последовавшие затем, были лучшим временем в его жизни. К нему проявляли внимание. Его замечали и уважали. А потом все кончилось. Народу надоела его скорбь. Вот о чем думал Фрэнк Фаррелли, сидя на заднем крыльце, с мертвой рыбкой, которой было от роду двадцать два года.
На следующий день минуло ровно два месяца с тех пор, как Фрэнка Фаррелли назначили Посредником, и в 11:00 он предстанет перед Комиссией. Поскольку Пастор по-прежнему был на больничном, присутствовали только Доктор и Шериф. Фрэнк сел перед ними, как в тот, первый раз, и в глубине души надеялся (такой надежды он сам от себя не ожидал), что займет место Пастора и станет полноправным членом Комиссии, ведь никто в Кармаке не верил, что Пастор когда-нибудь станет на ноги.
– Как, по-вашему, идут дела? – спросил Шериф.
– Не скажу, что я недоволен.
– Может быть, вы немного слишком довольны?
Фрэнк мгновенно насторожился. Они что, тоже против него?
– Как это понимать?
– Пожалуй, вы немного излишне ретивы на службе.
– Насколько я знаю, никто не жаловался.
– Но вы довольны?
Они что же, намекают на Стива? Думают, он с радостью отключил друга от аппаратов и развеял его прах? Вот она, благодарность. Фрэнк всего лишь сделал то, чего Мартин не сумел сделать сам и потому свалил на него. Фрэнк взял на себя тяжкое бремя – остановить жизнь, и хотя жизни было так мало, что о ней и говорить не приходится, тем не менее какая-никакая, а жизнь. Тем не менее сердце, которое билось в пустом доме. Они сейчас напали на него из засады, застали врасплох. С этим Фрэнк Фаррелли мириться не намерен. Так он им и скажет. Но затем он наконец сообразил, чту они имели в виду, намекая, что он слишком доволен. Бленду, разумеется, Бленду, – стало быть, их роман до крайности неуместен. Он почти расслабился от облегчения. Неужели нельзя было сказать прямо? У него бы хватило духу стерпеть.
– Да, пожалуй, я немного излишне доволен.
Шериф и Доктор помолчали. Фрэнк тоже не говорил ни слова. Наконец Шериф нарушил молчание:
– Как видите, нас здесь только двое.
Фрэнк глянул по сторонам и рассмеялся:
– Двое? А разве не трое?
– Я имею в виду, раз Пастор на больничном.
– Он спятил?
– Спятил? Вы о чем, Фаррелли?
Вопрос задал Доктор.
– Его ведь нашли на рельсах?
– Никто тут не спятил. У Пастора болит спина. Ущемление диска с подозрением на поражение корешков спинного мозга. Понятно, Фаррелли?
– Да я же вовсе не…
– Конечно-конечно. Стало быть, вы хотите продолжить работу на посту Посредника?
– Коль скоро во мне по-прежнему есть надобность, то я…
– Как мы уже говорили, нам не хватает людей. Так что пока у нас нет выбора. Это все, Фаррелли.
Фрэнк встал и пошел к выходу, неспокойный и растерянный. Сколько раз его назвали по фамилии? Раз пять по меньшей мере. А то, что у них нет выбора? Выходит, будь у них выбор, он бы потерял работу? Шериф догнал его, положил руку ему на плечо:
– Скажите-ка, Фаррелли, какой визит был для вас самым важным?
– Стив Миллер.
– А точнее?
– Стив был самым важным. И самым трудным.
– Вы имеете в виду тот вечер, когда сообщили Мартину, что Стив лежит в коме?
– Нет. Когда мне пришлось отключить аппарат.
Шериф отпустил его плечо:
– Пришлось? Разве вас кто-то заставлял, Фаррелли?
– Нет, не в этом смысле, но…
– Вы поступили так не ради Стива?
Фрэнк повернулся к Доктору – тот дремал, скрестив руки на груди. Выходит, они решили сделать из Фрэнка козла отпущения, повесить на него ответственность за все, что творилось в Кармаке?
– Как бы то ни было, аппарат отключил я, – сказал он.
– Вы поступили правильно, Фаррелли. Но Стива вы отключили не на службе, а в свое свободное время. Надо сохранять ясность мысли. Иначе нам придется взять другого.
– Другого?
– Боба Спенсера, к примеру. Он тоже был в числе претендентов.
– Так ведь он-то и избил Стива!
– Любой может совершить ошибку.
– И он слишком страшный. Не вы ли так говорили? Что он слишком страшный, чтобы…
– Пожалуй, это не столь уж большой недостаток. Вид его физиономии, вероятно, как раз способен многих утешить.