Посредник
Шрифт:
Рынком владели семь крупнейших пивоваренных компаний: «Бринкхоф», «Кронен», «ДАВ», «Штифтс», «Ритт ер», «Тир» и «Мориц». Ганс Мориц принадлежал к династии пивоваров, насчитывавшей восемь поколений. Единственный владелец наследственной фирмы, он обладал громадным состоянием. Десять лет назад богатство и громкое имя Морица побудили террористов из группы «Баадер — Майнхоф» похитить его дочь Ренату.
Куинн и Саманта остановились в отеле «Рёмишер кайзер», в самом центре города. Куинн без особой надежды перелистал телефонный справочник. Домашний телефон
— Ты уверен, что твой друг по-прежнему здесь? — спросила Саманта.
— Безусловно. Хотя он мог отправиться в заграничную поездку. Или уехать на одну из шести своих вилл.
— Значит, подолгу он нигде не засиживается?
— Да. Так он чувствует себя в большей безопасности. А путешествует он много: Французская Ривьера, Карибское море, шале в Альпах, собственная яхта…
Куинн не сомневался, что вилла на озере Констанц продана: Ренату похитили именно там.
На этот раз Куинну повезло. Во время обеда его позвали к телефону.
— Герр Куинн?
Голос — мягкий, с предупредительными интонациями — Куинн узнал сразу. Мориц говорил на четырех языках, мог бы выступать с концертами как пианист. Возможно, музыка и была его настоящим призванием…
— Герр Мориц, добрый день. Вы сейчас в городе?
— Да. Надеюсь, вы не забыли наш адрес? Когда-то вы две недели провели у нас.
— Разумеется, помню. Я полагал, что с этим домом вы расстались.
— Нет. Ренате он нравится. Она не захотела, чтобы я его продавал… Чем могу быть полезен для вас?
— Хотелось бы с вами увидеться.
— Хорошо. Завтра утром. Приходите на чашку кофе. В половине одиннадцатого.
— Спасибо, буду.
Они выехали из Дортмунда по Рурвальдштрассе. Дорога вела на юг, в дальнее предместье Зибург. Вскоре промышленные и деловые кварталы города остались позади. Покатые склоны холмов покрывал густой лес: здесь, среди тишины и зелени, находились имения и особняки состоятельных горожан.
Вилла Морица, окруженная тенистым парком, занимала участок в четыре акра, на повороте от Хоэнзибург-штрассе. Зибургский монумент, обращенный через Рур к шпилям Зауэрланда, возвышался над долиной.
Это была настоящая крепость, обнесенная со всех сторон высоким забором. Глухие металлические ворота имели дистанционное управление; укрепленная на сосне скрытая телевизионная камера позволяла наблюдать за каждым, кто подходил близко. Выйдя из машины, Куинн назвал свое имя в микрофон, защищенный стальной решеткой. Ворота немедленно распахнулись и, впустив машину, закрылись снова.
— Герр Мориц и впрямь заботится о своем уединении, — заметила Саманта.
— Что ж, основания для этого у него есть, — невесело отозвался Куинн.
По усыпанной гравием дорожке они подошли к ослепительно белому дому. Дворецкий в ливрее провел их внутрь. Ганс Мориц ждал посетителей в уютной гостиной. На столе дымился сверкающий серебряный кофейник. Хозяин с улыбкой шагнул им навстречу и крепко пожал Куинну руку. Волосы его еще больше поседели, прибавилось и морщин.
Едва они сели за стол, как дверь отворилась. Девушка помедлила на пороге. Лицо Морица осветилось радостью. Куинн обернулся к вошедшей.
На красивом лице девушки застыло какое-то отсутствующее выражение. Держалась она скованно. Вместо мизинцев на обеих руках у нее были обрубки. Сейчас ей двадцать пять, подумалось Куинну.
Рената, деточка, это мистер Куинн. Ты помнишь мистера Куинна? Нет, конечно, не помнишь…
Мориц поднялся, подошел к дочери, прошептал ей несколько слов на ухо. поцеловал в голову. Рената потупилась и тихонько вышла. Мориц вернулся на свое место. Лицо его оставалось спокойным, но судорожные движения пальцев выдавали внутреннее смятение.
Вы знаете, дочь… кхм… так и не смогла вполне оправиться. Ее продолжают лечить. Но она предпочитает оставаться дома, в четырех стенах… Замуж она не выйдет… после того, что эти негодяи с ней сделали…
На крышке концертного рояля «Стейнвей» стояла фотография. Озорная четырнадцатилетняя девочка на лыжах. Снялась незадолго до похищения. Год спустя жену Морица нашли в гараже: она сидела в машине с поднятыми стеклами, двигатель работал на холостом ходу. Об этой трагедии Куинну рассказали в Лондоне.
Мориц с усилием взял себя в руки.
— Простите… Так чем я могу вам помочь?
— Мне нужен один человек. Когда-то он жил в Дортмунде. Возможно, и теперь здесь. Или где-то в Германии. А мог уехать и за границу. Если вообще жив… Сказать трудно.
— Но ведь существуют особые агентства. Конечно, я готов всячески содействовать…
Мориц, очевидно, полагал, что Куинну требуются средства для оплаты услуг частного детектива.
— Вы обращались в адресный стол?
Куинн покачал головой.
— Сомневаюсь, что там помогут. Этот человек наверняка избегает общения с властями. Но не исключено, что он находится под надзором полиции.
Каждому жителю Германии при переезде на новое место законом предписано известить жилищное регистрационное бюро о перемене адреса откуда он выбыл и куда прибыл. Как и большинство бюрократических изобретении. эта система действеннее в теории, чем на практике. Правила чаще всего нарушают именно те, кем особенно интересуются полиция или налоговое управление.
Куинн коротко пояснил, кто такой Вернер Бернхардт.
— Пенсионного возраста он еще не достиг, — добавил Куинн, — Значит, если только не сменил имя, у него должна быть карточка социального обеспечения. Далее, он обязан платить подоходный налог — если только никто не взял этот расход на себя. А с законом он не в ладах, причем давно.
Мориц задумался.
— Добропорядочных граждан полиция на заметке не держит. Бывший наемник вполне мог стать другим человеком… Что касается подоходного налога и социального обеспечения, то подобную информацию не сообщат ни вам, ни мне.