Посредник
Шрифт:
— Точно.
— От Салы вывозят масло, которое разливают на заводе Гарсиа. Точнее говоря, вывозят то вещество, поставляемое из-за границы.
— Верно.
— Значит, насколько я понимаю, Сале привозят большие количества масла для промышленных целей, а от него увозят на разливочный завод большие партии оливкового масла.
— Так, все ясно. С одной стороны, в Вик привозят промышленное масло, а с другой — вывозят якобы чистое оливковое масло. Вот такое волшебное превращение там происходит.
— К тому же, насколько я понимаю, — продолжал, подчеркивая каждое слово, Салинас, — имя этого
— Да, Салинас. Именно так. Кроме того, промышленное масло привозят из-за границы на грузовиках этой самой РКМ.
— Галиматья какая-то. Мне приходится записывать все на бумажке, чтобы эта чертовщина обрела какой-то смысл.
— И вовсе это не чертовщина. Речь идет о совсем простой штуке... о жульничестве с пищевыми продуктами, в результате которого покупатели вместо крольчатины получают кошатину. Жидкость для промышленных нужд — кошатину, превращают в чистое «оливковое масло» — крольчатину. На этой грязной махинации Сала наживается, но он нигде не фигурирует. Если обман раскроется, то по мордам получат в первую очередь те, чьи имена значатся в бумагах. Впрочем, это в духе Салы.
— Да, так он всегда поступает. Но те, кто дергает за веревочку этих марионеток, прячутся за ширмой,— пробормотал Салинас.
— Послушай, а не кажется ли тебе, что нам эта самая РКМ даже в супе стала попадаться? — спросил весело Пуйг.
— Кажется. Тут концы с концами не сходятся — вот о чем я думаю. Во-первых: зачем СОПИК потребовалось ввозить масло для промышленных нужд? И во-вторых, почему Лафонн позволяет, чтобы имя Салы нигде в бумагах не фигурировало, а СОПИК выступала официально как импортер этого масла?
— А потому... что Лафонн посылает ему кошатину, чтобы ее хорошенько смешали с крольчатиной. Сала готовит это блюдо здесь, а потом снова посылает его Лафонну, наклеивая при этом на гнусное варево испанский ярлык, чтобы оно выглядело съедобным.
— Как все просто!
— Но кто же в таком случае украл масло Салы — скажи мне, пожалуйста, раз уж тебе все ясно?
— Видишь ли, Салинас, я и сам все время задаю себе этот вопрос. Кому в конце концов все это на руку?
— Пока не ясно. Получается, что вроде бы никому.
— Подождем. Наберемся терпения. Ведь кто-то все-таки заинтересован во всей этой головоломной заварухе! Ясно, что кому-то от нее приличный кусок отвалится, помяни мое слово. И мы скоро узнаем, кому именно, потому что события развиваются стремительно.
— Ты прав, — согласился Салинас.
— Еще вот что, хотя это и не так важно. Как мне показалось, эта девушка, Кармина, тебя интересует. Я кое-что выяснил про нее.
— Серьезно? — с иронией спросил Салинас.
— Да. У нее дружок, который живет около Монпелье [10] и каждые полмесяца навещает ее. А иногда Кармина и сама ездит к нему во Францию, проводит с ним уик-энд.
— Что еще?
— И еще у нее какая-то странная подруга. Вроде бы они очень дружат, видятся чуть ли не каждый день...
10
Город на юге Франции.
Было около восьми вечера. Салинас так устал, что ему казалось, будто где-то в глубине его мозга образовалась какая-то пустота. Хотя события и развивались быстро, он никак не мог подобрать к ним ключ. Адвокат вышел на улицу, пересек Пласа-Майор. Было холодно, это помогало думать. А думал он сейчас о Кармине и испытывал при этом странную смесь чувств, разобраться в которых было невозможно. В любом случае эта женщина чем-то его очень интересовала, хотя причина такого интереса ему самому не была ясна. Находясь с нею рядом, он чувствовал, как она словно закрывает перед ним свою душу, еще глубже пряча свой внутренний мир, который, как ему казалось, был намного сложнее, чем мир простого ученого.
Мадрид
Наступила ночь. Ветер, гулявший по улицам старой части Мадрида, растрепал волосы Салинаса, отчего он еще больше стал похож на профессора английского университета. От холода черты его лица заострились, очки давили на переносицу больше обычного. Продрогнув, адвокат вскоре решил вернуться в офис.
Перед тем, как снять пальто, Салинас вынул из кармана купленный на улице последний номер газеты «Диарно-16» и положил его на столе в кабинете.
Контора адвоката помещалась в квартире, выходившей окнами на Пласа-Майор. Комнаты рядом с кабинетом он приспособил под жилье.
Бегло проглядев газету, Салинас бросил ее на ящик с картотекой. Он устал. Не в состоянии заниматься больше работой, он направился в гостиную, стены которой были сплошь заняты книжными полками, что делало ее похожей на библиотеку.
Крошечная кухонька, в которую вела деревянная дверь, была обставлена в американском стиле — просто и удобно. Есть Салинасу не особенно хотелось, а готовить что-либо было лень. Не испытывал он желания и поужинать в каком-нибудь из ресторанов по соседству. Впрочем, он решил пока не думать об этом и погрузился в чтение детектива Патриции Хайсмит [11] . Салинасу очень нравилась эта писательница, хотя на людях он в этом не признавался; когда же он хотел выглядеть эдаким интеллигентом чистой пробы, то заявлял, что его любимый автор Стендаль.
11
Известная американская писательница.
В кабинете зазвонил телефон.
— Слушаю.
— Привет. Это я, Ана!
— Как дела?
— Я еще кое-что узнала. — Девушка хотела с ним увидеться. — Найдется у тебя свободная минутка?
— Для тебя всегда.
— Ну и прекрасно. Я сейчас приду, от тебя мне совсем близко до «Красного льва». Если не возражаешь, перекусим что-нибудь, и тогда я смогу прямиком отправиться на свой шоу, строить там из себя обезьяну. — Ана, как обычно, говорила с юмором. — Но сначала зайду что-нибудь купить, чтобы не возиться долго на кухне.