Постигая живое слово Божие
Шрифт:
Таким образом, несмотря на некоторые перспективные направления мысли, неоортодоксальное движение в своем стремлении объяснить мир природы некритично приняло эволюционную модель, а также современную идею историко-критического метода изучения [35] . И в этих двух моментах неоортодоксия, в сущности, следует за классической либеральной теологией [36] .
А теперь обратим внимание на возникший в результате этого штормовой эпицентр, повлекший за собой радикальное потрясение основ в сфере авторитета Библии. Результатом центробежного движения этого эпицентра является проблема бытия Бога [37] . У нас нет времени, чтобы проиллюстрировать этот аспект дискуссии, однако надо отметить, что после положительного решения вопроса о бытии Бога решающими становятся такие проблемы, как природа Бога и Его функция [38] . Далее сразу же возникают дополнительные вопросы. Если Бог есть, явил ли Он себя? В каких формах Он общается с человеком? Пытался ли Бог открыть Себя человеку? Если да, то в какой форме? Какие проявления известны созданным им существам? Явил ли Он Себя только в Писании, или только в Иисусе Христе, или же в обоих случаях?
35 Правда, в отношении Карла Барта надо отметить, что в предисловии к своей работе «Послание к римлянам» (немецкое издание вышло в 1919 году,
36 Gilkey, Naming the Whirlwind, pp. 73 — 106.
37 S. M. Ogden, The Reality of God (New York: Harper amp; Row, 1966), p. 1: «Один из очевидных выводов, который можно сделать на основании последних тенденций развития протестанской теологии, заключается в том, что бытие Бога стало теперь центральной богословской проблемой».
38 Coleman, Issues of Theological Warfare: Evangelicals and Liberals, pp. 39 — 72; Tracy, Blessed Rage for Order, pp. 91 — 202.
Эти вопросы указывают на то, что мы затронули основу концепции откровения, которая тесно связана с концепцией авторитета Церкви. Если Церковь должна быть в мире, а не от мира, то тогда откуда исходит ее авторитет и ее весть? Где берет начало основа жизни, миссии и цели Церкви: в мире (поскольку сама Церковь пребывает в нем) или же в каком-либо ином источнике? И если верно последнее, то тогда откуда именно исходят основа жизни, миссия и цель Церкви?
Иудео-христианское наследие постоянно утверждало, что Бог раскрыл Себя в откровении. Мы не хотим вдаваться в старую дискуссию об общем и особом откровении [39] , тем не менее, хотим обратиться к проблеме особого откровения Божья, поскольку христианская Церковь свидетельствует, что Бог явил или открыл Себя и что Он авторитетно и верховно совершил это через Своих пророков, а также в Иисусе Христе (Иоан. 1:1—3; 14; Евр. 1:1-3). Это откровение посредством инспирации запечатлено в Библии. Бог явил Себя в библейских утверждениях, и поэтому Библия есть Слово Божье.
39 G. C. Berkouwer, General Revelation (Grand Rapids, Mich.: Eerdmans, 1955); P. Jewett, Emil Brunner’s Concept of Revelation (Grand Rapids, Mich.: Eerdmans, 1954); C. H. F. Henry, ed., Revelation and the Bible (Grand Rapids: Eerdmans, 1958); J. Raillie, The Idea of Revelation in Recent Thought (New York: Columbia University Press, 1956); H. D. McDonald, Ideas of Revelation: A Historical Study, A. D. 1700 to 1860 (London: Macmillan, 1962); J. Orr, Revelation and Inspiration (Grand Rapids, Mich.: Eerdmans, 1951); B. Ramm, Special Revelation and the Word of God, 2d ed. (Grand Rapids, Mich.: Eerdmans, 1968).
Протестантские реформаторы вновь утвердили приоритет Библии как явленного (откровенного) Слова Божья. Они заново открыли уникальность богодухновенной природы Библии. Библия понималась ими как «богодухновенная» книга (2 Тим. 3:16), то есть вдохновенная Богом. Сам термин «богодухновенность» означал и до сих пор означает, что Библия исходит от Бога в том смысле, что и ее происхождение, и ее содержание признаются богоданными [40] . Такое понимание Библии является фундаментальным и основным в борьбе за нее, а также в богословских спорах внутри Церкви. Однако смещение акцентов в понятии богодухновенности симптоматично в смысле странного молчания Библии в сегодняшней христианской Церкви, от ее фактического забвения во многих кругах и от туманного взгляда на Библию со стороны многих.
40 Barr, The Bible in the Modern World, p. 13
В христианской теологии существует множество различных нюансов в понимании проблемы богодухновенности. Они берут отсчет от так называемой «вербальной (словесной) богодухновенности», воспринимаемой в форме, по существу, дословной диктовки, когда даже огласовка или пунктуация, присущая еврейскому тексту Ветхого Завета, воспринимались как богодухновенные [41] и тяпостепенно склоняется к идее чисто «поэтического вдохновения», с помощью которого истина выражается не в форме литературной прозы или поэзии, а в великих образах, доносящих библейские идеи почти так же, как поэзия, драматургия или рассказ доносят истину в других областях [42] . Проблема богодухновенности играет очень важную роль в вопросе о природе и авторитете Библии. Однако, прежде чем продолжить данную тему, нам надо сделать обзор тех причин и предпосылок, которые сегодня обусловливают различные позиции в отношении авторитета Библии.
41 Реформированная в 1675-ом году «Formula consensus Helvetica» утверждала, что огласовка в еврейском тексте Ветхого Завета так же боглодухновенна, как и сами слова Библии.
42 So Austin Farrer, The Glass of Vision (Westminster/London: Dacre Press, 1948); idem, A Rebirth of Images (London: Dacre Press, 1949).
Революционные преобразования в западном мышлении
Три революции оставили неизгладимый след в западной культуре и современном обществе, фактически вобрав в себя всю западную мысль вместе с теологией. Эти три революции совершились в области естественных наук, в исторической науке и в философии.
Мы ознакомимся с ними только вкратце. Размышляя о революции в области естественной науки, мы тотчас вспоминаем о коперниковской, или гелиоцентрической [43] системе, пришедшей на смену геоцентрической системе Птолемея. В XVII в. Кеплер (1571 — 1630) [43] и Галилео Галилей (1564 — 1642) [44] признали научную концепцию Н. Коперника (1473 — 1543) и оказали тем самым серьезное воздействие не только на науку, но и на понимание и авторитет Библии [45] . Этот новый научный порыв утверждал, что отныне все изменилось. Теперь наука уже не черпает знания в Писании, но само Писание отныне надо толковать с помощью научных выводов. Это означало, что «авторитет Библии умалился» [46] .
43 J. Hubner, Die Theologie Johannes Keplers zwischen Orthodoxie und Naturwissenschaft (Tubingen: Mohr, 1975).
43 J. Hubner, Die Theologie Johannes Keplers zwischen Orthodoxie und Naturwissenschaft (Tubingen: Mohr, 1975).
44 J. J. Langford, Galileo, Science and the Church (New York: Desclee Co, 1966).
45 См.: R. Hooykaas, Religion and the Rise of Modern Science (Grand Rapids, Mich.: Eerdmans, 1972), pp. 35-39; H. Karpp, «Die Beitrage Keplers and Galileis zum neuzeitlichen Schriftverstandnis,» Zeitschrift fur Theologie und Kirche 67 (1970):40 — 55; G. F. Hasel, New Testament Theology: Basic Issues in the Current Debate (Grand Rapids, Mich.: Eerdmans, 1978), pp. 25, 26.
46 E. Krentz, The Historical-Critical Method (Philadelphia: Fortress, 1975), p. 13.
Отныне Библии надлежало иметь дело только с проблемами веры и морали и не затрагивать более проблем научных. Мы уже касались влияния этого современного, натуралистического взгляда, сказавшегося на классической либеральной теологии и неоортодоксии. Наука обрела автономию и в целом сохранила ее. Однако, начиная с шестидесятых годов нашего века, в Соединенных Штатах благодаря межконфессиональным усилиям была разработана библейски обоснованная креационистская модель мира, которая наряду с теорией эволюции преподавалась в средних школах [47] в дополнение к другим дисциплинам [48] .
47 См. учебник для средних школ по вопросам креационизма: Scientific Creationism, ed. H. M. Morris (San Diego: Creation-Life Publishers, 1974).
48 Начиная с 1974 года Церковь АСД с помощью Института научно-геологических изысканий издает научных журнал «Origins», посвященный вопросам креационистской теории.
Вторая революция касается науки истории. Также начав свое развитие в ХVII в. (веке Просвещения), историческая наука продолжала его на протяжении последних четырех столетий [49] . Эрнсту Трельчу (1865 — 1923), немецкому богослову, ставшему историком [50] и оказавшему значительное влияние на современную богословскую деятельность [51] , приписывают классическую формулировку современной историографии: для изучения истории используется историко-критический метод, осмысляющий ее как замкнутую сферу всегда неразрывно связанных между собой причин и следствий, в которой «историк не может допустить сверхъестественного вмешательства в причинную связь как основу его работы» [52] .
49 См.: R. G. Collingwood, The Idea of History, 2d ed. (New York: Oxford, 1956), pp. 46 — 204.
50 R. H. Bainton, «Ernst Troeltsch—Thirty Years After, Theology Today 8 (1951):70 — 96; W. Bodenstein, Neige des Historismus. Ernst Troeltsch Entwicklungsgang (Gutersloh: G. Mohn, 1959).
51 Van A. Harvey, The Historian and the Believer, 2d ed. (Toronto: Macmillan, 1969), pp. 3 — 37; Krentz, Historical-Critical Method, p. 85.
52 R. W. Funk, «The Hermeneutical Problem and Historical Criticism, in «The new Hermeneutic, ed. J. M. Robinson and J. B. Cobb, Jr. (New York: Harper amp; Row, 1964), p. 185.
Р. Бультманн следующим образом выразил сущность исторического метода: «Исторический метод предполагает, что история — это единство в смысле всегда неразрывной цепи следствий, в которой отдельные события связаны между собой последовательностью причины и следствия. Исторический метод допускает, что в принципе можно весь исторический процесс понять как замкнутое единство» [53] .
И хотя в данном случае может возникнуть небольшой вопрос о природе причинно-следственной связи, реальная проблема заключается в том, может ли трансцендентная причина найти свое место в этой концепции истории. Например, может ли Бог, трансцендентный Бог, посредством божественного действия определить ход исторического процесса или историческое событие? Посмотрим, как отвечает на этот вопрос Р. Бультманн. «Эта замкнутость, — пишет он, — означает, что непрерывная цепь исторических событий не может быть разорвана вмешательством сверхъестественных, трансцендентных сил и поэтому «чуда» в данном смысле слова не существует» [54] . При таком взгляде на историю любая форма божественной активности отрицается или считается невозможной. Это означает совершенно имманентный взгляд на историю, покоящийся на горизонтальном уровне без какого-либо вертикального, трансцендентного измерения.
53 R. Bultmann, «Is Exegesis Without Presuppositions Possible? » in Existence and Faith, ed. S. M. Ogden (Cleveland/New York: World Publishing Co., 1960), pp. 291, 292.
54 Ibid., p. 292.
Каким образом историко-критический метод пришел к такому пониманию истории? Ответ дан в трех основных принципах этого метода. Первый принцип — принцип корреляции [55] — означает, «что явления исторической жизни человека настолько взаимосвязаны и взаимозависимы, что всякое радикальное изменение, возникшее в какой-либо точке исторической цепи, непременно оказывает воздействие на ее непосредственное окружение» [56] Принцип корреляции ссылается на «взаимодействие всех проявлений духовно-исторической жизни» [57] . Второй принцип — принцип аналогии — определяется как «фундаментальная гомогенность (однородность) всех исторических событий» [58] в том смысле, что «мы можем выносить вероятностные суждения только в том случае, если допускаем, что наш нынешний опыт радикально не отличается от опыта наших предшественников» [59] . Говоря проще, принцип аналогии означает, что «наблюдение аналогий между сходными событиями прошлого дает возможность наделить их вероятностью и объяснить неизвестное за счет известного» [60] . Фундаментальной в использовании принципа аналогии является его ценность как средства познания.
55 E. Troeltsch, Gesammelte Schriften (Tubingen: Mohr, 1913), 2:729 — 753.
56 Harvey, The Historian and the Believer, p. 15.
57 Troeltsch, Gesammelte Schriften, 2:733.
58 Ibid, p. 723.
59 Harvey, The Historian and the Believer, p. 14.
60 Troeltsch, Gesammelte Schriften, 2; 732.
Третий принцип историко-критического метода — это принцип критицизма, согласно которому «наши суждения о прошлом нельзя классифицировать просто как истинные или ложные, но следует рассматривать как просто претендующие на большую или меньшую степень вероятности и всегда открытые для пересмотра» [61] . Этому принципу присущ момент относительности нашего знания и, следовательно, гипотетичности человеческих суждений [62] . Согласно некоторым философам истории принцип критицизма надо применять в психологическом смысле, делая это для того, чтобы определить:
61 Harvey, The Historian and the Believer, p. 14.
62 О влиянии теории относительности в теологии см.: Gilkey, Naming the Whirlwind, pp. 48 — 53.