Посторонние
Шрифт:
При упоминании об Артёме, я немного протрезвела. Конечно, мальчики имеют свойство меняться резко и бесповоротно. Но перемены были столь значительными! Вместо худощавого подростка, в своем гневе похожего на растрепанного петуха, я увидела мужчину…
Голос поломался и упал, теперь звуча низко и чуть хрипловато. Фигура будто развернулась в плечах, откуда ни возьмись, появились волоски на прежде лысой, как коленка, груди. Прическа стала жестче, а черты лица, подчеркнутые небрежной щетиной, еще сильнее напоминали отцовские. И взгляд…
Пока я, сбитая с толку, пыталась привести в порядок растрепанный танцами внешний вид, в дверь позвонили.
Димка с трудом умещался в дверной проём. Войдя, он сграбастал в охапку маленькую Дину. И прошёл внутрь, обнаруживая за спиной Артёма.
— Привет, столичная штучка! — Димон улыбнулся во всю ширь своей физиономии и красноречиво раскрыл объятия.
Ребята принесли с собой два мешка продуктов.
— Вы намерены остаться тут до зимы? — спрашивала я, вынимая сыр, колбасу и дыню.
— Повышаем градус! — объявил Димон, доставая из-за пазухи бутылку коньяка. И я поняла, что живой мне не выбраться!
Глава 6. Артём
— Ну, ты бугаина! — одобрительно похлопал я по плечу старого друга. Смотреть на него снизу вверх, похоже, стало моим пожизненным кредо.
Неунывающий Димка, с вечной сигаретой за ухом, был словоохотлив. Мы как будто не виделись целую жизнь! Рассказав про всех членов нашей школьной банды, он приступил к своей персоне. Оказалось, уже полгода Димон встречался с Динкой. Той самой подругой Нины!
Моё замешательство достигло пика, когда приятель заявил, что девчонки с нетерпением ждут нас. «Там будет Нина», — крутилось в голове. Хотя, в стенах родительского дома мы по-прежнему, жили в соседних комнатах, наше общение со дня приезда ограничивалось фразами «доброе утро» и «спокойной ночи». Точно соседи по этажу в отеле, мы вели себя подчеркнуто вежливо. Как чужие…
«А если она подумает, что я специально напросился?», — размышлял я по дороге. Но, увидев ее, смущенную и растерянную, понял, что мы оба – заложники ситуации.
Спустя пару часов непрерывного застолья, все были навеселе, и границы принужденности стёрлись под действием алкогольных паров.
— Время танцев! — объявила Динка и сделала музыку громче. Димон незамедлительно отреагировал, подхватив её в объятия. Они беззастенчиво целовались, и танец больше походил на прелюдию к чему-то большему. Мы с Нинкой многозначительно переглянулись.
— Может, потанцуем? — предложил я, не ожидая согласия. Но она согласилась, расправила складки сарафана, и встала.
Охваченный волнением, я не смел обнять ее, держа на расстоянии вытянутых рук, точно долбанный школьник. Но даже этого короткого касания хватило, чтобы почва ушла из-под ног…
Сверху вниз я смотрел на то, как дрожат её ресницы, как кончик языка скользит по пересохшим губам. Волосы, собранные на затылке,
Не в пример мне, Нина вела себя непринужденно. Она чуть приблизилась, положила мне на плечо свою невесомую ладонь. Я прикрыл глаза, борясь с искушением сжать её крепче, притянуть к себе...
Музыка кончилась, и я выдохнул с облегчением. Димон тронул меня за плечо, приглашая выкурить сигарету на балконе. Мы дымили, глядя сквозь мутное стекло, как девчонки самозабвенно танцуют. Они были прекрасны, каждая по-своему. Стройные, молодые, весёлые! Нинка чуть выше, с копной каштановых волос, Динка – с темным каре и по-женски округлыми бедрами.
— Классные у нас девушки, — самодовольно заметил Димка.
— Нина не моя девушка, — грустно поправил я друга.
— Твоя, твоя! — он пихнул меня в плечо. — Будь настойчивее!
Я махнул рукой:
— Она меня не воспринимает… в этом смысле.
— У неё кто-то есть? — деловито осведомился Димка.
Я пожал плечами, со стыдом понимая, что ничего не знаю о Нинкиной личной жизни.
— Ничё, я Динку попрошу разузнать! — обнадёжил меня друг.
Я отмахнулся, мол «ни к чему», а сам уже сгорал от любопытства.
Глава 7. Нина
Я думала, меня уже не удивить! Но, когда Динка принесла гитару, а Димон принялся наигрывать всем знакомую песню про «севшую батарейку»… Уже спустя секунду мы, в четыре голоса орали припев!
Когда из угощений на столе остался только хлеб, пришла пора уходить. Динка, как гостеприимная хозяйка, намекнула, что мы могли бы заночевать в соседней спальне. Но, глядя на их с Димоном безудержные объятия, мы поспешили оставить влюбленных наедине.
— А они хорошо смотрятся, — улыбнулся Артём.
Мы не спеша брели по дороге, местами с трудом различимой под скудным светом уличных фонарей.
— Помнишь? — я кивнула в сторону детской площадки.
Артём остановился и посмотрел на качели. Те стояли особняком, виновато скрючившись в темноте.
— Нин, — сказал он, держа руки в карманах, — ты прости!
Я не видела его лица, но повернулась:
— За что?
— Да… за всё! — обреченно и так грустно произнес Тёма, что мне стало жаль его. Повинуясь внезапному порыву, я коснулась его предплечья, ощущая ладонью, как он напряжён.
— Да ладно, Тём! — непринужденно и весело произнесла я, — Что было, то было! К тому же, я тоже была не сахар. И мне тоже есть за что извиняться.
Последняя реплика возымела действие, и сломала броню. Мы наперебой принялись вспоминать детские «шалости», перечисляя друг другу самые обидные прозвища. И я поняла, что этот мальчишка все еще внутри! Он никуда не делся. Все это время он виновато сидел в углу его подсознания, и наконец-то, прощённый, свободный, расправил плечи.