Посторонние
Шрифт:
— Хотя бы имя твоего... — он скривился, — кавалера!
Разговор зашел не туда, и вернуть его на прежние рельсы не представлялось возможным.
— А ты, я вижу, времени зря не теряла? — хмыкнул он, и добавил, — Хотя бы с резинкой?
— Артём! — осадила я. Позволив ему ступить на шаткую почву, я только и могла, что одергивать его попытки уколоть меня. Стараясь не поддаваться и не пытаться ударить в ответ.
— И когда ты уже научишься говорить «нет», — задумчиво произнес он.
Я смотрела
Знал ли он, что с тех пор, как впервые коснулся меня... Тогда, в Машкиной квартире, несколько лет назад... С тех самых пор я не спала ни с кем! Я даже не целовалась, не смотрела, не помышляла о ком-то другом.
А Юрка... Он оказался рядом в нужный момент, чтобы заполнить пустоту.
— Ты не прав, — бросила я.
— Нин, сходи к врачу! Сдай анализы! А до тех пор держись подальше!
Сказав это, он замолчал, ожидая моей реакции. Я сидела перед ним, как оплеванная, ощущая, что краска приливает к щекам. Все запреты тут же позабылись! Мне захотелось сделать ему больно! Ударить в ответ.
— А ты не думал, что именно эта связь была не случайна?
— Да что ты? — он смерил меня презрительным взглядом, — Не думал! Все твои связи на одну ночь!
Слезы уже наступали, застилая глаза. Я, что есть сил, впилась ногтями в запястье. Острая боль отогнала эмоции!
— Ты просто боишься, что я найду тебе замену, — сказала я, глядя в пол.
— На таких, как ты не женятся!
Его фраза прозвучала, как пощечина. Кажется, даже щека загорелась! Я закрыла глаза, приводя дыхание в норму. «Вдох, выдох! Еще раз». Как же хотелось уйти, сбежать от его пристального, колючего взгляда. Это был не Артём! Уже не Артём! Хотя... может быть, именно в тот момент он и был настоящим?
— Нам больше не о чем говорить, — ровным тоном сказала я, бросила в пакет последнее печенье и встала на ноги.
Глаза его сверкнули недобро! Что-то звериное обозначилось во взгляде, черты лица заострились. Я замерла, боялась разозлить его. Точно имея дело с бешеным псом, я ожидала броска...
И, когда он напал, рухнула на диван безвольной куклой. Эмоционально обессиленная, я утратила способность сопротивляться.
Глава 14. Артём
…В глазах потемнело, желудок свело судорогой. Я убрал руку, ощущая, как слабеет, опадает подо мной её грудь. На шее обозначились темные отметины. Нинка лежала тихо... не шевелясь! Краска спала с лица, и даже загар вдруг исчез, обнажая тонкие прожилки
— Нин, — позвал я тихо. Она молчала! Чёрт! Она молчала!
Я кинулся к ней, поддел ладонью затылок, разметавшиеся по подушке волосы. Погладил рукой прохладную щеку. Страшная мысль, как острие ножа, скользнула, поранив, и исчезла в глубинах подсознания...
Нинка сделала глубокий вдох и распахнула свои темные, бездонные глаза. Она смотрела, не моргая. Смотрела прямо внутрь меня! В самую душу!
Казалось, что это моё горло только что сдавила чья-то грубая ладонь. Внутри меня уже всё оборвалось, и я понимал, что обратно хода нет! Однако, как бывает с обезглавленной курицей, еще пытался, ещё дергался, выплескивая, расходуя последние эмоциональные силы.
— Я ненавижу тебя! — сказала она.
— Нин, — я потянулся к ней, желая... не обнять, нет. Хотя бы коснуться!
— Я не-на-ви-жу тебя, — сказала она, четко выговаривая каждый слог. — Всю жизнь ты причиняешь мне боль! С самого детства. Это не любовь, Артём! Это ненависть, которую мы оба ошибочно принимали за любовь. Я ненавижу тебя, и ты меня тоже.
Я хотел возразить, я хотел... Но она закрыла лицо руками, вжалась в подушку.
— Нина, — предпринял я ещё одну, отчаянную попытку. От моего прикосновения она дернулась, как от удара током. И словно окаменела...
— Уходи! — услышал я приглушенный, лишенный эмоций голос.
Впервые за всю жизнь я не знал, что сказать. Я молча встал, как сомнамбула переставляя ноги. На пороге гостиной замер, сглотнул и хотел оглянуться. Хотел посмотреть на нее, запомнить! Но не стал... Не хватило духу.
— Я люблю тебя, Нин, — сказал я как можно громче, надеясь, что она услышит.
Глава 15. Нина
Когда он ушел, я позволила себе подняться с дивана. Горло саднило. Подушка, промокшая насквозь от моих слез, как будто шрам, отпечаталась на щеке. Я не хотела смотреть в зеркало. Было страшно увидеть там себя!
«Вот и всё», — думала я, — «на этот раз точно всё».
Из офиса я ушла без отработки, наплевав на последствия. Зойка уже не плакала, мама — не переживала. Кажется, все смирились с моим отъездом, не выражая особого восторга. И только Юрка, услышав весть о скорой встрече, заверил меня, что я ни на секунду не пожалею об этом решении.
Глава 16. Артём
«Я — трус! Я — кусок дерьма! Я обидел её!», — думал я, порываясь, как обычно, всё исправить. Еще надеясь, что это возможно! Но, когда период самобичевания подошел к концу, наступило смирение.