Потаенное наслаждение

Шоуолтер Джена

— М-моя семья. Это я виновата.

Он отрицательно мотнул головой.

— Ты не виновата. Виновны боги, мы, кто угодно, но не ты.

Слезы опять обожгли ей глаза. Казалось, теперь она только этим и будет занята: начинать плакать, после чего снова брать себя в руки.

— Я же не сопротивлялась.

Он сжал ее сильнее. Не причиняя боли, но нежности больше не было.

— Мы — воины. К тому же бессмертные. Мы научены убивать, причинять боль. Что бы ты могла сделать против нас?

— Больше, чем сделала, —

просто ответила она. Боже, как же приятно вот так находиться в его объятиях. Почему она вообще хотела лишить себя этой радости?

— Это ничего бы не изменило.

— Теперь этого не проверишь, — как чудесно было бы уткнуться лицом в изгиб его шеи? Вдохнуть его запах? Оставаться на месте оказалось самым тяжелым испытанием в ее жизни. — Не так ли?

Губы мужчины медленно изогнулись в улыбке.

— Ты упряма.

Его улыбка прожгла ее до костей. Каждый раз, находясь рядом с ней, он хмурился, сердился, сыпал проклятьями, но никогда не улыбался. Лицо воина восхитительно преобразилось, глаза посветлели до оттенка теплого меда.

Новая волна дрожи прокатилась вдоль спины девушки, и она заставила себя оторваться от него. Довольно на сегодня стимулов. Она больше не позволит себя утешать, ведь от этого она смягчается, испытывает страстный голод.

"Ты отказывала себе в этой радости, потому что знаешь, что это уничтожит тебя", — напомнила себе Даника.

Останься она рядом, она бы потянулась к нему, прижалась к нему всем телом. Может быть, даже запустила руки в его волосы и целовала бы, пока хватало воздуха.

Он опустил руки и вздохнул. Данике пришлось впиться ногтями в ладони, чтобы вернуться к реальности. Реальности, наполненной болью и отчаянием. Целеустремленностью. Не время для романтики. Особенно с Рейесом.

— Вот тай-ленол, — запинаясь, сообщила вошедшая в комнату Эшлин. На раскрытой ладони женщины лежали две красно-белые таблетки. Другой рукой она сжимала стакан воды. — Простите. Я не хотела прерывать вас.

— Все в порядке, — заверил ее Люциен, пока Рейес пятился прочь от Даники.

Проклятье, она и забыла, что Люциен все еще был в комнате.

— Спасибо за лекарство, — сказала она Эшлин, радуясь отсрочке. Подойдя ближе, она взяла таблетки. Возможно, раньше голова у нее и не болела, но сейчас в висках пульсировало. Большим глотком воды она запила таблетки.

— Эшлин, — сказал Рейес. — Спасибо, что заботишься о моей… о Данике.

— Всегда пожалуйста, — Эшлин окинула взглядом обоих воинов так, словно гадала, что же здесь происходило, но не хотела вмешиваться не в свое дело. — Прости, что так долго ходила. Я столкнулась с Мэддоксом, ну и… Я могу что-то еще для тебя сделать?

Даника покачала головой. Часть ее хотела вцепиться в подругу и покинуть эту комнату, ни разу не обернувшись.

— Все в порядке.

— Извините, что опоздала. Эшлин рассказала мне… — еще одна женщина вошла в комнату, высокая, светловолосая и необычайно прекрасная. На ней было короткое голубое платье с низким вырезом на груди и босоножки с высокой шнуровкой такого же цвета. Взор ее небесно-голубых глаз скользнул по спальне, и она улыбнулась. — Круто. Тайные сборы. Я — Анья, между прочим.

— Приятно познакомиться, — ответила ей Даника. Эшлин упоминала ее, но не сказала, кому из воинов принадлежит эта женщина. Кто бы это ни был, он явно хорошо о ней заботился. Даника не встречала более счастливой женщины.

Люциен вздохнул.

— Что у тебя на уме, Анья? Так ты улыбаешься только тогда, когда что-то задумала.

Испещренный шрамами Люциен ее мужчина? Ух-ты. Красавица и чудовище, ничего не скажешь.

Восхитительно-красивая женщина намотала прядь волос на палец, бросив на воина вызывающий взгляд.

— Просто хотела завязать девичью дружбу, вот и все, — ее магнетические глаза вернулись к Данике. — Эти мальчики хорошо относятся к тебе, сладкая?

— Я…я…

Она не знала, что ответить. Так и было, за исключением Сабина, но в этом ей не хотелось признаваться. С каждой минутой появлялось нечто новое, что умаляло ее желание идти против этих людей. Этих демонов.

— Если что, скажи доброй старой Анье, и я самолично вырежу их сердца, — сказала Анья. — Даю слово. Не то, чтобы мне можно было доверять. Ложь — мое хобби. Люциен, милый, ты еще долго? Я хочу устроить Уильяму приветственную вечеринку, и ты мог бы помочь мне с приготовлениями декораций.

Люциен закрыл глаза и тряхнул головой так, словно не мог поверить своим ушам.

— Я обдумываю бал-маскарад на тему ночных созданий.

Анья меняла темы быстрее, чем Даника успевала понимать, но Эшлин ловила все на лету.

— Никаких вечеринок. Не в то время, когда ларец и артефакты, и Ловцы, и Бог знает что еще поджидает нас за углом. Даника, позовешь меня, если что, ладно? Что угодно.

С этими словами она увела сопротивляющуюся Анью из комнаты.

Такие милые женщины. И умные. Так что же они делали с этими воинами? Что я делаю с этими воинами? Даника вздохнула. О каких это артефактах упоминала Эшлин?

— Я готова, — произнесла девушка, возвращаясь к главному вопросу. — Где Аэрон?

Рейес и Люциен переглянулись с мрачным выражением лица.

— Что? — настаивала она.

Рейес снова повернулся к ней.

— Здесь, — сказал он. — Аэрон здесь, в крепости.

Предвкушение охватило все клеточки ее тела.

— Веди меня к нему, — она должна знать. К лучшему это или к худшему, но она должна знать. — Сейчас же. Пожалуйста. Я хочу увидеть его.

— Он в оковах, но тебе нельзя близко подходить к нему. В его случае "в оковах" не означает «беспомощен». Обещай, что будешь держаться на расстоянии.