Потерянная станция
Шрифт:
Параметры посадочного коридора откорректированы. Угол тангажа на максимуме, рыскание в пределах расчетной нормы. Степень нагрева брони — критический, - отрапортовала Клео.
– Выход из зоны поражения ракет через пятьдесят восемь секунд.
Оставляя за собой полосы турбулентности, слабо заметные в верхних, разряженных слоях, ракеты двумя росчерками нырнули в атмосферу.
Глеб закусил губу. Он прекрасно представлял, что сейчас многослойная композитная броня челнока интенсивно испаряется от чудовищного трения о воздушный слой — скорость
Далеко за кормой вспухли два красно-белых бутона разрыва. Ударная волна понеслась расширяющейся окружностью, разрывая и закручивая белесую пелену облаков, ощутимо ударив челнок.
– Зафиксирована самоликвидация атакующих ракет,- Клео, как всегда, была начеку.
– Вывожу челнок на оптимальный режим посадки.
Басовитый рев двигателей оглушил.
На мгновение накатила дурнота вместе с невидимой плитой перегрузки. Включившиеся тормозные двигатели плавно погасили скорость.
– Высота — двадцать девять километров,- озвучила Клео показания альтиметра.
С хрустом сломав корку коричневой окалины, поползли в стороны бронированные шторки, закрывавшие узкие прорези смотровых триплексов.
Космический челнок, потемневший от бушевавшего снаружи огня, с застывшими потеками оплавившейся брони, пробил слой серых кучевых облаков , вырвавшись на открытое пространство.
Глава 43
… Раннее утро едва вступило в свои права, предвещая серый осенний день. Среди огромных коробок зданий брошенного десятилетия назад мегаполиса еще царила стылая ночная тьма. Клочья белесого, напитанного влагой, тумана тянулись причудливыми завитками, словно погребальный саван, скрывая следы разрушения и упадка некогда оживленного, многомиллионного города. Выбитые провалы окон, угловатые выступы разрушающихся зданий, серпантины подвесных автомагистралей начали проступать из темноты, когда первый, еще слабый, солнечный луч разогнал ночной сумрак.
Низкие,серые небеса вдруг разрядились мелкой хмарью дождя. Капли зашуршали по кучам строительного мусора, веренице остовов проржавевших автомобилей, обрывкам проводов и осколкам стекла. Буйная дикая растительность, взломавшая побегами бетонный панцирь города, качнулась под дуновением слабого ветерка, подставляя утренней влаге раскидистые кроны.
Дождь и ветер были хозяевами здесь уже очень давно.
Пелену низких, дождевых туч располосовал огненный росчерк крупного болида. Басовитый, нарастающий гул прокатился по окрестностям, заставив содрогнуться строения и прокатившись многократным эхом между бетонных коробок. С приглушенным шумом рухнули обветшавшие части стен, качнулись в такт звуковой волне остатки решетчатых металлических конструкций.
Гул плавно пошел на убыль. На пару секунд в сером небе мелькнул темный контур космического челнока, объятый ярким пламенем реактивного выхлопа.
Пройдя низко над городом, он скрылся за выступами обветшавших и полуразрушенных небоскребов.
… Какое-то время Глеб неподвижно сидел, глядя через узкие прорези смотровых триплексов на открывшийся пейзаж.
Небольшая
Город остался в стороне — челнок ушел на северо-запад, совершив посадку в двадцати четырех километрах от городской окраины.
Огромный мегаполис виднелся сейчас мрачными угловатыми уступами небоскребов, вершины которых тонули в низких, серых тучах.
На информационных экранах злым красным светом светились сообщения о неисправностях. Аварийная посадка в перегонки со смертью все же дала о себе знать - челнок коснулся земли буквально на «последнем дыхании».
– Температура за бортом — девять градусов выше ноля по шкале Цельсия, - прозвучал в сознании голос Клео.
– Радиационный фон — в пределах естественной нормы. Анализ пробы воздуха завершен — разрешено свободное дыхание. Вредоносных бактерий, опасных для жизни веществ, продуктов радиоактивного распада не зафиксировано.
Прогудев приводом, медленно открылся внешний люк. Из скрытых ниш выдвинулась короткая лесенка трапа.
Глеб медленно спустился и ступил на пружинящий ковер пожухлой травы. Ноги тут же погрузились в дерн едва ли не по щиколотку — четыреста килограммов веса боевого скафандра дали о себе знать.
Дождь почти кончился, превратившись в почти незаметную морось. Низкое, напитанное влагой, брюхо темных туч закрывало небосвод, создавая легкий сумрак и скрадывая границу между временами суток.
Бронестекло гермошлема покрылось мелкой россыпью водяного конденсата, мешая рассмотреть окружающий пейзаж. Бледно-голубая полоска электростатического «дворника» периодически пробегала по стеклу, испаряя влагу, но через пару секунд выпуклая поверхность вновь покрывалась прозрачными каплями.
Глеб коснулся пальцами скрытой в пазах на шейном кольце скафандра кнопку - бронестекло гермошлема с тихим шипением поднялось вверх.
Прохладный, напитанный сыростью, воздух дохнул в лицо.
Невообразимая смесь запахов оказалась настолько яркой и необычной, что оглушила на какое-то мгновение.
На секунду Глебу показалось, что он вернулся не на Землю, а на некую чужую планету, очень похожую.
Он помнил ее другой, закованной в непробиваемый панцирь техносферы, с вездесущим, никогда не исчезающим смогом. И воздух тогда был другим — он всегда пах одинаково — разогретым пластиком от нескончаемого потока машин, отработанными газами и чем-то едким, заставляющим задерживать дыхание на полувдохе. Дома же всегда исправно работала система климат-контроля и воздух был безвкусен — в нем витал лишь легкий запах стерильности как побочный эффект использования обеззараживающих реагентов.
Но сейчас...
Глеб даже не находил слов.
Дохнувший в лицо ветер был живым - во всех смыслах. Он нес сотни запахов, сильных и слабых, почти незаметных, отголосков десятков тысяч трав и деревьев.
Пахло прелыми листьями, сырой землей, чем-то терпким, манящим, пробуждающим давно забытые воспоминания.
Пахло дождем — хотя Галанин даже предположить не мог, как могла пахнуть падающая с небес влага.
Ветер дунул сильнее, холодя лицо.