Потерянные души
Шрифт:
— Идёмте, идёмте, — он поторопил её вперёд, и Калли отпрянула от его зловонного запаха. К счастью, он по ошибке принял это за колебание. — Мы не можем ждать.
Он поспешил вперёд, а Калли поражалась его приоритетам, согласно которым глажка одежды была важнее принятия ванны. У неё вообще не было утюга.
Метка ястреба на её запястье нагрелась. Выступающие белые капли заполонили чёрные чернила, пока тёмная птичка не превратилась в нечто ослепительное. Калли приблизилась к проходу, и метка сделалась ещё ярче. Сияние послужило напоминанием, что пора выставить перед собой свою магию. У неё не было времени спотыкаться
Весь праведный гнев испарился в ту секунду, когда Калли увидела колодец душ.
Когда она прежде пришла сюда украдкой, колодец был полон. Серая завеса между мирами натянулась поверх краёв черно-золотого бассейна. Сейчас она уже не сдерживалась границами кирпичей. Серый барьер растянулся, поднялся над колодцем и перевалился через край. Слой, отделявший здешнее место от чистилища, вздулся, когда Калли вошла в помещение. Она знала, что на той стороне не было тел, но готова была поклясться, что к натянутой материи прижимались отпечатки рук.
— Как видите, нам нужно, чтобы вы сделали свою работу, — отец Джайлз показал на колодец. Очень помогло. Как будто она не заметила туманность, протискивающуюся в их мир.
Внутри стола Заклинателя Душ Калли нашла небольшую сумку-холодильник с пустыми склянками для душ и принесла её сюда.
— Сколько мне нужно изъять?
Отец Джайлз стоял на противоположной стороне комнаты от неё (вход в чистилище бурлил между ними), и ему всё равно хватило наглости глумиться.
— Ну вы же ястреб.
Сейчас не лучшее время называть себя птенчиком, но искушение определённо присутствовало.
— Я не единственный ястреб, а лишь один из них. Новый ястреб. Я не просто так была не первой, кому вы позвонили, отец.
Церкви нравилось читать проповеди о доброте и предложении помощи тем, кто в ней нуждался. Должно быть, отец Джайлз позабыл об этом, потому что далее с его губ сорвались слова:
— Если вы не можете разобраться, что нужно сделать, последствия лягут на вашу душу.
Её душу? Да не смешите.
— Я не стыжусь носить шрамы, которые я заслужила, — временами она носила ещё и шрамы своей семьи, потому что так правильно. — Но не думайте, будто этот колодец и ваша нехватка знаний о нём перекладывает на меня всю вину за то, что может случиться. Вы выбрали положиться на Заклинателя Душ. Я здесь, чтобы помочь. Возможно, вам не стоит вести себя как мудак.
— Я… Я… Я…
Да, она только что назвала священника мудаком. И хоть формально она сделала это в церкви, на самом деле, это случилось под собором, и потому ощущалось не таким богохульством.
— Я здесь, чтобы помочь. У меня есть девять склянок, и я сделаю, что смогу.
Отец Джайлз перестал разевать рот.
— Спасибо, и я так понимаю, что ваш наставник мало что рассказал вам об этом колодце.
Наставник? Калли расхохоталась бы, если бы её нервы ещё не поджарились к этому моменту.
— Он заставил меня пообещать, что я буду о нём заботиться, но мало что говорил помимо этого.
— Да. Часть нашей ответственности —
— Что, если их просто поставить на полку и не сдавать напрокат? — это уже слишком много веры в способности Заклинателя Душ.
— Нахождение в нашем мире без носителя — не самый приятный опыт. Это считается досадным этапом пути.
— То есть, Заклинатель возвращает вам души по истечению определённого периода времени?
— Он отпускает их через некоторое время, да, — отец Джайлз напрягся. — Но сейчас не время беспокоиться о таких вещах. Этот колодец представляет собой проблему. Верните его в нормальные пределы, пока он не обременил мою церковь и прихожан.
Калли не знала, как это могло повлиять на толпу в соборе. К счастью, в данный момент у неё не хватало энергии, чтобы переживать по этому поводу.
Калли поднесла поближе к колодцу свою маленькую сумку-холодильник с мягкими стенками. Кто бы знал, что идеальная сумка для ношения ланча так же хорошо подойдёт для сбора душ. Видимо, изворотливость — ключ ко всему. Её легкомыслие испарилось. Её собственная душа внезапно сделалась слишком большой. Такое чувство, будто она удвоилась, учетверилась в её груди и теперь занимала так много места в теле, что очутилась как будто в клетке, и только кости не давали ей вырваться и сбежать.
Колодец взревел.
Голоса кричали, перекрикивая друг друга. Некоторые звали её, другие просто вопили. Языки, которых Калли не знала, и неразборчивое стенание атаковало её. Инстинкт «бежать или драться» активно включился в дело, и Калли охватило желание бросить сумку-холодильник и смыться. Её пальцы уже начали отпускать ручки сумки, когда среди какофонии она услышала один голос.
— Я готова, пожалуйста, — звала душа.
Мягкие слова среди голодного множества привлекли её внимание. Для этих душ дело не в магии, не в том, чтобы сбежать ради ночи греха. Дело в искуплении. И какой засранкой будет она сама, если позволит этому продолжаться? Отец Джайлз не хотел делиться деталями того, что случится, если игнорировать колодец, но Калли могла вообразить души, которые не были готовы сбежать. Она могла представить, как они полностью минуют этап искупления и обходят закон. Как бы ей ни нравилось показывать средний палец правилам, она бы не хотела подвергать риску ещё большее количество лиц. Она не знала — вдруг эти души ускользнуть и переродятся, или прицепятся к ничего не подозревающим людям, или попросту исчезнут, но все эти варианты неприемлемы.
Калли опустилась на колени возле колодца. Пол был холодным, и каменная плитка впивалась в её колени, несмотря на джинсы. Она расстегнула сумку-холодильник и достала склянки. Она выстроила их в ряд на полу возле себя. Колодец вздымался и рвался в её сторону. Её собственный защитный барьер хлестнул, чтобы защитить её от этого. Колодец накатил на невидимый щит перед ней и перелился через верх. Калли заблокировала и это тоже.
— Забираться на меня без согласия не приводило ни к чему хорошему в этом мире, и для вас это тоже добром не кончится, — отец Джайлз неловко переступил с ноги на ногу, но она обращалась не к нему. Будь у неё при себе нож, наверное, она бы вытащила его и продемонстрировала, чтобы подчеркнуть свои слова.