Потерянные крылья
Шрифт:
– Отец очень серьезно относился к нашему воспитанию. У каждого должна быть роль, которая ему подходит.
Гость серьезно кивает, как будто бы эти слова значат для него чуточку больше, чем для всех людей, которые присутствуют в студии. Миранда это безусловно замечает, но у нее нет ни единой идеи, за что бы зацепиться, чтобы вытащить больше, так что она просто переходит к следующему вопросу:
– К вопросу о ролях: правда ли, что на работу в «Олдридж Инк.» не принимаются зверолюди?
Скептицизм, отражаемый на лице парня, намекает, что этот вопрос странный, что он не требует ответа, ведь
– Не совсем. Конечно, мы не можем допустить их в лаборатории. Звери не должны шастать там, где для людей создаются лекарства. Это неприемлемо. В наших лабораториях работают исключительно люди. Как я и говорил, каждый должен знать свое место. В нашей компании работают зверолюди, но в основном это обслуживающий персонал в офисе. Остальная работа, боюсь, слишком сложна для них, мы не хотим встречаться с рисками неожиданных приступов инстинктивного поведения, которые могут привести к тотальным ошибкам. Они могут стоить людям жизней.
Миранда понимающе и одобрительно кивает:
Гость прикусывает губу, чуть подумав, а потом закидывает одну ногу на другую. Из-под края брюк выглядывает аккуратная косточка.– Действительно. Это очень ответственный подход, думаю, поэтому вы – лучшие в своей сфере. Как вы сами относитесь к зверолюдям?
– В этом вопросе я полностью солидарен со своим отцом. Зверолюди вряд ли когда-нибудь смогут стать полноценными членами нашего общества. Осознанность – главное преимущество людей. Те, кто руководствуется инстинктами и не может их контролировать, – опасны. Это нужно понимать. Определенная степень контроля и ограничений необходима для создания безопасной и благополучной среды.
– С этим сложно не согласиться. Перейдем к главному вопросу этого вечера: он интересует многих наших зрителей. Кристофер, скажи, ты уже успел найти спутницу или только в поисках?
Вопрос вызывает веселый хохот. Кристофер качает головой и мило улыбается Миранде:
– Боюсь, что не успел. Все так же одинок.
– Ох, так у наших зрительниц все еще есть шанс!
За этим вопросом следует еще тысяча – про идеальную женщину, представления о семейной жизни и другие глупости, которые сам Кристофер важными не считает. Как, впрочем, и доступными для него.
Кристофер уходит за кулисы и оттягивает пальцами галстук, расслабляя узел. С его лица сползает приветливая улыбка. Дружелюбное лицо исчезает, вместо него появляется мраморная маска – холодная и безэмоциональная. На сцене звучит бодрый голос: «Спасибо за интервью, Кристофер. Это был Кристофер Олдридж на шоу «Ночное откровение с Мирандой Алмонд», то есть со мной. Смотрите нас каждый Вторник ровно в 21:00».
Ассистент приносит стаканчик с кофе. Кристофер берет его в руки, обжигая пальцы, делает глоток прямо по дороге к выходу. Неожиданно он останавливается, морщась.
– Что за гадость ты мне притащил, скажи на милость. Как это вообще можно пить?
Кристофер раздраженно вздыхает, впихивает
– Еще раз принесешь что-то подобное – будешь уволен.
– Да, Мистер Олдридж. Простите, этого больше не повторится.
Кристофер не отвечает: из кармана раздается звонкая трель, и он смотрит на экран телефона, на котором высвечивается «Кэрол Боттерил». Секретарша отца, которую его старший сын терпеть не может, но ему приходится глотать свое раздражение и держать себя в руках. Он поднимает трубку и произносит сухое «Слушаю», закатывая глаза. Из трубки звучит женский голос, тон которого совсем не такой, какой должен быть у голоса секретарши: чуть издевательский и надменный.
– Кристофер. Твой отец просил меня напомнить тебе о том, что сегодня он будет ужинать дома, и к шести ты уже должен быть там.
Кристофер хочет съязвить, что напоминать можно только тогда, когда кто-то о чем-то знал и забыл, а он, вообще-то, даже не в курсе. Как будто она специально не стала его предупреждать заранее. Что ж, вполне возможно, так и есть. Кристофер бросает короткое «Понял. Скоро буду» и вешает трубку, не дожидаясь ответа.
Улица встречает его оглушительным шумом. Около здания киностудии множество людей, машин. Кристофер кидает короткий взгляд на небо. Чистое и без единого облачка. Как можно было испоганить такой день чем-то вроде семейного ужина? Долго он об этом не думает – выбора у него все равно нет.
Он кидает быстрый взгляд на запястье, чтобы проверить время. На часах пять минут шестого. Олдридж кривит губы и забирается в машину.
– Домой, и желательно побыстрее. В шесть мы должны быть на месте.
Водитель молча кивает и трогается. Блаженная тишина окутывает салон. Кристофер трет пальцами виски. Это шоу высосало из него все силы, особенно Миранда, которая вилась вокруг него, словно змея. В том числе и до самого шоу. После он, благо, успел сбежать прежде, чем настырная женщина освободилась.
Кристофер достает из кармана небольшой пузырек и вытряхивает из него таблетку, глотая на сухую, без воды. Он так давно их пьет, что вода ему не нужна – привык. Хорошо, когда она была, но сейчас такая роскошь оказалась недоступна.
Олдридж включает телефон, решая отвлечься на новости. Беспокойство пожирает изнутри, вытачивая в его груди дыру, и идея сосредоточиться на тексте сначала кажется удачной. Потом он понимает, что в действительности это не работает, так что он убирает гаджет обратно в карман, упираясь взглядом в потолок авто. Он не в состоянии прекратить считать минуты. Машина двигается слишком медленно, и от этого к беспокойству примешивается раздражение.
– Ты можешь не плестись, как черепаха? Что было непонятно в слове «побыстрее»?
Кристофер повышает голос и пинает ногой кресло спереди. Водитель оборачивается и извиняющимся тоном произносит:
– Простите, Мистер Олдридж, тут пробка. Полиция перекрыла дорогу.
Кристофер отстегивается и выглядывает в промежуток между сиденьями, убеждаясь, что все очень и очень плохо. Нервно смотрит на часы. Те безжалостно показывают половину шестого. Кристофер тихо ругается и снова смотрит вперед.