Потрясатель Тверди
Шрифт:
Этайа встает. Она подходит к постели Эака, что-то шепчет. Аргенет успокаивается, перестает дрожать, закрывает глаза.
Фэйра наклоняется ниже.
— Забудь, забудь… — шепчет она. — Не было…
Перед мысленным взором ее проходят картины: Нассини и Эак, Эак и Нассини… Нассини и Санти. Плечи фэйры опускаются. Она замолкает. Смотрит. Ей больно, но она смотрит, пока не убеждается, что Санти чист. Жар Эака спадает. Он заснул, и раны его больше не кровоточат. Длинный разрез, оставленный ножом Нассини, уже затянулся. Этайа прикасается
Этайа подходит по очереди к каждому окну, поднимает жалюзи. Она знает: сейчас за башенкой никто не следит. Ветер выдувает остатки наркотического дыма. Курительница погасла. Этайа улыбается катящейся по небу Уне. Она чувствует, как высока ее башенка. Она чувствует каждого из людей там, внизу. Всех. Злых. Добрых. Счастливых. Несчастных. Она плывет над ними, как золотистая Уна, и те, кто не спит, поднимают головы, ощутив ее прикосновение. Она не находит внизу Санти и Биорка, но не тревожится: сердце ее знает, что с ними не случилось беды.
Фэйра поворачивается.
— Встань! — говорит она Нассини.
Сонанга поднимается, стоит не шевелясь.
— Возьми свое и иди. Ты уснешь в своей постели и утром забудешь всю эту ночь. Иди!
Нассини берет плащ, кинжал, светильник с курительницей. Она идет деревянной походкой, глядя прямо перед собой, спускается в открытый люк. Шаги ее затихают внизу.
Этайа закрывает люк, укрывает одеялом спящего Эака, опускается рядом. Тело ее расслабляется, сознание блуждает над землей, как ночной ветер. Это — волшебная дрема. Сон фэйров.
Глава девятая
«…Стало так, что неверие росло и ширилось, как моровая язва. И в гордыне своей обратились иные к Запретному знанию Старого мира. Прочли они черные книги предков и возжелали овладеть Силой Сердцевины Вещей, дабы сделать ее оружием друг против друга, ибо настали черные времена.
Читай: Восстал брат на брата, сын на отца. Угнетали сильные слабых, а злые — добрых. Воистину стал человек человеку — как хуруг кровожадный, а жизнь человеческая и пустой скорлупы от анута уже не стоила.
Читай: И, видя это, отвратил свой лик от Асты Тот, Чье Имя Непознаваемо.
Пришло время Суда и Казни. Великая Сила Сердцевины Вещей разорвала оковы, наложенные Творцом. Многие тысячи испепелила она огнем своим, тысячи тысяч погубила ядом убивающим. Уцелели лишь те, кто жил на Востоке. Жившие ближе к Закату болели и рождали уродов. Обитавшие на Закате погибли все…»
«АСТАКАРТАОН».
Туор и Санти вошли внутрь касурратена.
— Уна! Уна! — позвал юноша. Проснувшиеся животные подняли головы. Туор, видевший в темноте, похлопал ближнего
— Поднимайся!
Сняв со стены два комплекта упряжи, он положил один к ногам Санти. Урра его уже была рядом. Оставленный детеныш подобрался под брюхо одного из самцов и продолжал спать.
Животные шли совершенно бесшумно — на них не было клангов. Санти объяснил туору, куда им нужно ехать, и теперь ему оставалось лишь следовать за ним. Верней, урра сама двигалась на полкорпуса позади первого всадника.
Когда они въехали в лес, туор дал животному свободу и урры помчались. Санти прыгал, как мячик, в высоком седле. Темные стволы деревьев призраками проносились мимо. Он пригнулся, чтобы уменьшить напор встречного ветра. Урры огромными черными тенями взлетали на вершины пологих холмов и еще стремительней неслись вниз, со свистом рассекая воздух. Темнота не была помехой гигантским кошкам. Самец, на котором скакал Биорк, испустил низкий устрашающий рев. Урра ответила ему коротким хриплым рыком. Санти двумя руками вцепился в луку седла — урра неслась длинными прыжками, занося далеко вперед задние лапы, а потом швыряя в воздух сильное тело с маленьким всадником на спине. Ни один зверь на Асте не мог соперничать в скорости с уррами.
Зверь, несший туора, поздно заметил овраг и едва не свалился вниз. Он затормозил так резко, что не будь туор туором, он вылетел бы из седла и упал в черную пасть оврага. Санти сам едва удержался, хотя Уна остановилась куда менее резко. Юноша спрыгнул на ковер из опавших листьев, размял затекшие ноги. Биорк подошел и отдал ему светильник. Огонек погас, но не составило труда зажечь его вновь.
Они спустились в овраг.
— Куда? — спросил туор.
Санти огляделся и легко определил место. Через пару минт они были у входа в пещеру. Биорк полез первым. Санти хотел отдать ему светильник, но туор отказался:
— Если ты пойдешь позади, света мне хватит!
Они перешагнули через кучку ржавчины и углубились в тоннель. Ход был идеально прямым, с гладкими стенами и потолком. Разводы грязи на полу говорили о том, что время от времени сюда проникала вода. Они прошли не меньше милонги, когда Биорк вдруг остановился.
— Что случилось? — спросил Санти, который видел впереди все тот же идеально ровный коридор с полукруглым сводом.
— Придется вернуться, — сказал Биорк.
— Зачем? — удивился Санти.
— За уррами. Пешком мы можем идти всю ночь.
Они возвратились и позвали урров. Животные без всякого страха вошли в подземелье. Светильник плавно покачивался в руке Санти. Урра шла рысью. Через четверть хоры они достигли конца тоннеля и спешились. Туор принялся изучать преградившую им путь стену.
— Прикрой светильник! — велел он Санти. И, когда юноша уменьшил язычок, туор нашел то, что искал: тускло светящийся зеленый клин-треугольник. Биорк приложил к нему ладонь, и Санти едва не подпрыгнул — прямо над их головами раздался голос.