Потусторонний. Пенталогия
Шрифт:
— Наш человек побывал на рудниках?
— Нет, Бодхи. Глава клана Гиргит запретил нам проводить расследование на их территориях. А также они требуют вернуть беглого раба.
— Что ж, ничего удивительного, Рахас. Ничего удивительного. Кланы как всегда верны своим варварским принципам. Но никого мы им не вернем. Этот человек бежал не от хорошей жизни. К тому же они сами сказали, что у них пропадали рабы тамас, а этот — ракта. Но на рудники все равно нужно наведаться. И если запрещают официально, отправьте шпиона.
— Хорошо, а что прикажете делать с ним?
Каннон некоторое время задумчиво разглядывала
— Тщательно охраняйте его, не спускайте глаз. И да, я хочу на него взглянуть. Он в сознании?
— Да, Бодхи. Он быстро пришел в себя, хоть и был в тяжелом состоянии. С ним работает целитель.
— Хорошо, приготовь сурират, Рахас. Отправляемся через час, как только я закончу с докладами.
Рахас поклонился и покинул комнату.
Каннон, оставшись одна, озадаченно уставилась на закрывшуюся дверь.
Что это за человек и откуда у него способности первородного? Самые разные догадки крутились в ее голове. Может, Амар Самрат снова играет в бога и клонирует тех, кого клонировать ни в коем случае нельзя? Нет, Амар кто угодно, но не дурак. Он бы этого не сделал.
Каннон чувствовала другое, чувствовала причастность Чидьеты и ее проклятья. Пожиратель был уничтожен, но деформация никак себя не проявила. Шакти из источника Капи исчезла бесследно. Но Бодхи Гуру ощущала, что этот человек как-то связан с деформацией. Небесная чакра, отвечающая за предвидения, пульсировала и сворачивалась, предупреждая сознание Бессмертной о надвигающейся опасности.
Глава четырнадцатая, или Сердце клана
В Сундару мы отправились на двух вертолетах. Мужская половина на вертолете Зунара, женская с охраной на вертолете Мэй. Как сказал Зунар, лететь не меньше трех часов. Поэтому, чтобы не видеть рожу Санджея, сидящего напротив, я всю дорогу дремал, лишь изредка поглядывая на него и Зунара из-под прикрытых век.
Я все еще оставался в замешательстве после того инцидента за завтраком. И так и не понял, была ли моя вина в том, что Санджей начал задыхаться, или все-таки в этом был виноват Зунар. Хотя, судя по тому, какие настороженные взгляды он бросал в мою сторону, что-то было не так. Я решил, что разберусь с этим позже. Спрошу, например, у Сэдэо, он, кстати, тоже летел с нами. И насколько я понял, он теперь везде и повсюду будет рядом, потому что я должен заниматься каждый день. Я надеялся, что урджа-мастер наверняка сможет объяснить, как так вышло. И если у меня и появилась новая способность, то наверняка она проявит себя еще не раз.
Странно, но за весь путь никто не проронил ни слова. Ладно, Сэдэо, он сидел рядом с пилотом, прикрыв глаза, и, кажется, спал или медитировал. Но вот отец с сыновьями… Что у них за семья такая? Этого я решительно не понимал. У меня с отцом были совсем другие отношения. И если бы он сейчас был здесь, я бы без устали рассказывал ему обо всем. А эти — что Ари, что Санджей — уткнулись в окна и молчат. Да и сам Зунар не похоже, чтобы горел желанием общаться с сыновьями. Странная семейка.
Я заметил, что Ари оживился, с интересом вглядываясь в окно, словно там что-то очень интересное. Я открыл глаза и, подавшись вперед, взглянул через его плечо.
За окном был мегаполис. Самый настоящий, разительно отличающийся от тех маленьких уютных городков, что я уже успел посмотреть.
— Башня Сорахашер, — раздался в наушниках возбужденный детский голосок Ари. Он повернулся ко мне, взглянуть, настолько ли я восхищен, насколько он. Я улыбнулся.
Конечно, я видел в жизни немало архитектурных чудес, и этот небоскрёб не мог меня слишком восхитить, но Ари я понимал. Когда-то я так же восхищенно глядел на небоскреб Бурдж-Халифа в Дубае, на Лотос в Чанжоу Китая или Храм-Лотос Нью-Дели, оперный театр Сиднея. Когда-то и меня многое восхищало. Но теперь я смотрел на Сундару, и, казалось, она ничем не отличалась от мегаполисов Земли.
Когда Ари сказал про башню Сорахашер, я решил, что мы уже прилетели, но вертолёт полетел дальше. Мы миновали город, и тогда я увидел, куда мы летим.
Вдалеке среди полей раскинулся дворец. Великолепный белоснежный восточный дворец с тремя широкими куполообразными крышами, с высокими сводчатыми окнами, с пальмами вдоль аллей и с аккуратным, идеально круглым прудом.
Ари снова припал к окну, от восхищения приоткрыв рот, похоже, мальчик впервые в этих местах, так же как и я. На вертолётной площадке нас встречали. В сопровождении мордоворотов, на которых я уже и внимания не обращал, находились женщины, три брюнетки: женщина и девушки-близняшки, а также седая старушка, стоящая впереди всех. Только я ступил на землю, как старушка бросилась ко мне с криками:
— Азиз! Мальчик мой!
Я слегка опешил, но старушка заключила меня в объятия и, уткнувшись лицом в грудь, зарыдала:
— Ма-а-а-альчик мо-о-о-ой! Живой!
Она сжимала меня все сильнее, тряслась от рыданий. Я же чувствовал себя ну очень неловко и, растерянно улыбаясь, глядел на близняшек и женщину. Они тоже улыбались, а точнее они умилялись, видимо считая, что это очень трогательный момент воссоединения семьи.
— Мама, ну прекрати же, — осуждающе заворчал Зунар и попытался оттащить старушку от меня. — Мама, ты его пугаешь, Азиз тебя впервые видит.
Ага, а вот и моя новая бабушка, только вот о ней почему-то никто не упоминал.
— Да, да, — всхлипнула бабушка, — я ведь думала, он погиб, а он выжил! И вырос. Како-о-ой большо-о-ой!
Моя новоиспеченная бабушка отстранилась, принялась утирать слезы, счастливо улыбаясь и шмыгая носом.
— И вырос наш Азиз красавцем каким! А глаза, посмотри, Дана. Правда, глаза у него, как у моей Алисаны?
— Да, Лита, точно как у Алисаны, — снисходительно подтвердила брюнетка.
Старушка наконец оставила меня в покое и переключилась на других внуков. Тем временем Зунар, обнимая, приветствовал остальных: