Повелитель Человечества
Шрифт:
Император отвернулся от толпы, и направился сквозь окружавшую Его группу полубогов. Они уже смотрели на своего отца и друг на друга с новой осторожностью. Один из них был возвышен над остальными – уже не просто первый среди равных, но окончательно названный первым. Как и в любой семье, их реакции и эмоции при таком событии оказались… разными.
– Ра, – поздоровался с ним Император. Важные персоны вокруг продолжали говорить, совершенно не обращая на них внимания.
– Всё это, – сказал кустодий. Он показал не только на примархов, но и на само помпезное великолепие: геовыровненный континент; переполненное
– Для славы, – ответил Император. – В честь существ, которые называют себя моими сыновьями. Моих необходимых инструментов. Они питаются славой, словно осязаемой пищей. Их слава, конечно же, ничем не отличается от королей и императоров древности. Они едва ли задумываются, что слава для меня ничего не значит. Я мог бы получить планетарную славу в любой момент, когда пожелал бы, пока держался в тени расы всю предысторию. Только трое из них додумались спросить, почему я появился именно тогда, когда появился.
Ра посмотрел на пантеон примархов. Он не стал уточнять, какие именно три спросили Императора. Честно говоря, ему было всё равно. Такое знание не имело значения.
– И поэтому я дал им Улланор, – продолжил Император. – Они жаждут признания их чести и успехов, и Триумф стал наивысшим выражением этого признания. В этом смысле они такие же какими считали Ахианских богов и богинь Улимпа.
Ра знал легенды. Зоас Прародитель Грома. Авена Песнь Войны. Гермиос Быстроногий. Полубог Гераклус. Вечно ссорившиеся неистовые божества, обладавшие достаточной силой, чтобы вести себя как угодно со смертными, которые поклонялись им.
– Восприятие человечеством божественных сущностей никогда не было последовательным, – размышлял Император. – Дайте любому великую силу и дар действовать безнаказанно, и результат не будет отличаться от тех древних мифов. Гнев богов-громовержцев. Боевые барабаны народов, молившихся военным богам. Безумие и упадок могучих королей. Именно это истинная сила всегда делала со смертным разумом – элементы человеческой природы увеличиваются, становясь сильнее, чем у самих людей. В этом смысле примархи не божества?
Ра уклончиво хмыкнул:
– Я не это имел в виду, мой сеньор. Я имел в виду… как они могли предать вас без предупреждения? Почему Вы не предвидели это?
Впервые на памяти Ра Император заколебался. Он подумал, был ли он первым из Кустодианской гвардии – возможно даже первым имперским человеком – спросившим это. Десять Тысяч говорили об этом между собой сотни раз. Единого истинного мнения так и не удалось достичь. Их делом было жить в верности и умереть, исполняя долг, а не сомневаться.
– Ты спрашиваешь о самой природе предвидения, – сказал Император. – Судя по твоим словам и тону, ты полагаешь, что это всё равно, что оглянуться на уже пройдённую дорогу и увидеть места и людей, которых ты встретил.
Ра не мог отвести взгляд от примархов. Улыбающийся, всегда улыбающийся Фулгрим; Магнус суровый и сдержанный, чтобы никто не заметил одолевавшие его тревожные мысли. Находиться рядом с ними даже в момент славы – особенно в этот момент славы – это вызывало отвращение у кустодия в сердце и душе. Как же он хотел повергнуть их.
– Разве не это функция предвидения, мой король? Видеть будущее, прежде чем оно произойдёт?
– Ты подразумеваешь всезнание.
– Я ничего не подразумеваю, кроме своего невежества. Я просто ищу просвещения.
Император, казалось, оценивал слова своего хранителя:
– Вижу.
– Я не имел в виду ничего непочтительного, мой сеньор.
– Знаю, Ра. Я не обижаюсь на твои слова. Подумай вот о чём. Я подготовил их всех, этот пантеон гордых божков, которые упорствуют, называя себя моими наследниками. Я предупредил их об опасностях варпа. Но они и сами знали об этих опасностях. Империум полагался на навигаторов для путешествия среди звёзд и астропатов для общения между мирами с самого первого дыхания империи. Империум существует только благодаря этим стойким душам. Ни один космический мореплаватель или человек с психическими способностями не могут не знать о коварных хищниках варпа. Корабли всегда пропадали во время непредсказуемых путешествий. Астропаты всегда страдали от своего дара. Навигаторы всегда видели, какие ужасы плавали в его странных потоках. Я приказал прекратить использование подразделений библиариума в легионах в качестве предупреждения против несдержанного использования психической энергии. Одна из наших самых ценных технологий, поле Геллера, существует для защиты судов от губительного прикосновения варпа. Это не было тайнами, Ра, не было мистическими знаниями, известными лишь немногим избранным. Даже существование одержимых варпом существ не являлось секретом. Шестнадцатый сам видел их своими глазами задолго до того, как убедил сородичей ступить с ним на путь предательства. То, что мы называем варпом, является вселенной рядом с нашей, кипящей безграничной и чуждой враждебностью. Примархи всегда знали это. Что изменилось, если бы я назвал сущности варпа “демонами” или “тёмными богами”?
– Не знаю, сир. Я не вижу то, что могло измениться. Я не вижу нити судьбы.
Император ненадолго замолчал:
– Ты говоришь о видении будущего, – наконец сказал Он, – не зная ограничений того о чём говоришь.
За долю секунды Триумф Улланора исчез, изгнанный между двумя дыханиями. Ра и Император стояли в одиночестве на скалистом берегу, по щиколотку в ледяной морской воде. Они смотрели на гигантский утёс в сотни метров высотой, отвесный в одних местах и наклонный в других. Как раз на глазах у Ра с его поверхности загремели вниз отслаивающиеся породы, падая в приливные воды недалеко от того места, где они стояли.
– Где ты сейчас стоишь, – произнёс Император, – это – настоящее. Видишь вершину утёса?
– Конечно, сир.
– Это – будущее. Ты видишь его. Ты знаешь, какое оно. Теперь доберись до него.
Ра заколебался:
– Сейчас?
– Поднимайся, кустодий. Ты усомнился в природе моего предвидения. Я даю тебе ответ.
Ра направился к скале, осмотрел камень, найдя первые места, где можно зацепиться. Он проверил их, удостоверился, что они выдержат даже с учётом веса доспеха. Слабые он обошёл.
Прошло меньше десяти ударов сердца, когда скала треснула и раскололась под пальцами в перчатке. Ра заскользил, остановив падение, схватившись за камень, новая опора оказалась столь же ненадёжной, заставив его преодолеть последние несколько метров скалистого грунта в облаке белой пыли.
– Ты искал места, чтобы надёжно опереться, – сказал Император, – и всё же ты уже оступился. Ты не знал, что камень был неустойчивым.
– Он казался крепким.
Император улыбнулся, и это было самое неприятное зрелище, которое Ра когда-либо видел. Эмоция, появившаяся на человеческом лице, столь же ложная, как гротеск на любом маскараде: