Повелитель крылатого диска
Шрифт:
– Вступил в поединок с врагом!
– Ночью!
– На середине реки!
– Спас человека!
Иван рассеянно принимал поздравления, а сам оглядывался по сторонам: искал Рюгге. Схваченный агент Сетнанха был привязан канатом к мачте. А Клаус, уже освобождённый от пут, лежал на палубе и не подавал признаков жизни.
– Он пришёл в себя? – спросил Иван.
Капитан Хапи покачал головой.
– Что ж вы стоите? – вырвалось у Ивана. – Надо спасать человека.
– Увы. Ануб умер, – ответил Нехси. – Он захлебнулся. Его сердце не бьётся.
Иван глубоко вздохнул, но ничего не ответил. Он ринулся в очередной раз спасать товарища. Теперь уже – от людского невежества. Клаус был без сознания. Его можно и нужно было привести в чувство, но никто не пытался этого сделать, ибо для всех этих людей Клаус был уже мёртв.
Самое время было вспомнить комплекс реанимационных мероприятий, которому Ивана научила мать.
«Не поленись, Ваня, выучи, – говорила она. – Вдруг пригодится?»
И ведь пригодилось же!
Проверив реакцию зрачка и убедившись в отсутствии пульса, Иван начал делать непрямой массаж сердца. Вокруг Клауса сразу собралась толпа недоуменных зевак.
– Ты хочешь оживить мертвеца? – с дрожью в голосе спросил капитан Хапи.
– Ануб не умер, – ответил Иван. – Дайте мне пару минут, и я верну его к жизни.
– Ты врачеватель? Знаешь магические заклинания? – осведомился Нехси.
– Знаю, – бросил Иван. – Но одними заклинаниями ему не поможешь. Дайте больше света! Расступитесь и принесите кто-нибудь факел!
Приказы Ивана были немедленно выполнены. Толпа расступилась. Воины принесли каждый по факелу, и на палубе сразу стало светло. Все затаив дыхание ждали, чем же кончится странный «магический ритуал».
Наконец веки Клауса дрогнули. Он хрипло вздохнул и открыл глаза. Толпа ахнула: паж Лучезарной сотворил чудо – вырвал человека из лап смерти.
– Ануб, как ты себя чувствуешь? – боясь, что Клаус заговорит по-немецки, быстро спросил Иван.
– А что случилось? – пытаясь подняться, спросил по-фивански Клаус.
Иван заулыбался. Кажется, всё было в порядке.
– Больному нужен покой, – объявил Иван. – Капитан, прикажите перенести его в вашу каюту.
Капитан Хапи пожал плечами. Нехси незаметно ему кивнул.
– Будь по-твоему, Джет, – ответил Хапи, жестом подзывая двух матросов. – Перенесите его.
Как только Ануба унесли с палубы, генерал начал допрашивать пленника, привязанного канатом к мачте.
– Как твоё имя?
– Патменх.
– Ты агент Дома Покоя?
– Старший агент.
– Ты знаешь, кто я?
– Разумеется, знаю. Ты – генерал Нехси и имеешь полное право распоряжаться моей жизнью и смертью.
– Ну, если так, тогда рассказывай всё по порядку.
– Сетнанх приказал доставить к нему этого человека живым или мёртвым.
– Вы получили приказ с голубиной почтой?
– Нет. Приказ привёз Ранхор – правая рука Сетнанха. Не мешкая я собрал своих людей, мы сели в лодку и поплыли за вами следом.
– Ранхор сообщил вам приметы Ануба?
– В этом не было необходимости. Один из моих людей знает Ануба в лицо. Он принимал участие в его поимке несколько недель тому назад…
– А Ранхор?
– Что Ранхор? Он взял свежую лошадь и поскакал дальше.
– Куда поскакал?
– Дальше на север. Куда именно – он не сказал, а я не спрашивал.
– Может быть, в Ра-Сетау?
– Может быть.
– На сколько часов Ранхор нас опережает?
– Часов на пять. И если он не свалится в пути от усталости, то выиграет ещё пять часов.
– То есть он вполне успеет подготовиться к встрече с нами?
– Вряд ли он сможет скакать двое суток без сна.
– Это всё?
– Всё, что я знаю.
– Ладно, Патменх. Надеюсь, ты ничего не скрыл от меня. Я подумаю о твоей участи.
23. Смерть под подушкой
В который уже раз Катя вызывала по спайфону Константина Макаровича, но профессор не отвечал.
Сенмут дремал в тени тамариска. Спал, а может, лишь притворялся спящим.
«Наверно, я зря волнуюсь, – успокаивала себя Катя. – Профессор не может быть постоянно на связи. У него куча дел во дворце и вокруг него. А сейчас, в связи со смертью фараона и его сына, дел только прибавилось. Он свяжется со мной сам, как только появится в своём кабинете».
В это время двери покоев царевны распахнулись, в прихожую вбежали слуги, и глашатай громовым голосом объявил:
– Его высочество Тотимес, да будет он жив, здоров и да преисполнится силы!
Мерит и мигом проснувшегося Сенмута как ветром сдуло. В сад, мимо фонтана, босиком по острым камням, лишь бы не попасться на глаза будущему фараону.
Катя, напротив, была вынуждена выйти встречать дорогого гостя.
В прихожую вошёл Тотимес – сутулый молодой человек с потухшим взглядом, всем недовольный, ничего не ждущий от жизни. Бледность его лица и замедленные телодвижения говорили о давней неизлечимой болезни. Долгое время Тотимес был прикован к постели и если сейчас поднялся, то, видимо, потому, что обстоятельства заставили его это сделать.
– Здравствуй, сестра! – сказал он, кривя губы в жалкой улыбке.
Катя не знала, как лучше назвать Тотимеса: братом или «высочеством». Всё-таки она выбрала первое.
– Здравствуй, брат мой! – ответила она торжественно и поклонилась.
– Оставь это, – поморщился Тотимес, жестом приказывая свите оставаться на месте. – Идём в сад, Хати. Мне всегда нравилось сидеть в твоей беседке. А сегодня у меня к тебе серьёзный разговор.
– Прошу, ваше высочество, – пригласила Катя, пропуская «брата» вперёд.