Повелитель Серебряного лука
Шрифт:
Для Лаодики этот вечер был наполнен печалью. А начинался он так хорошо. Она шутила и смеялась с Андромахой в своих покоях, которые выходили на северные равнины. Андромаха примеряла головные уборы и одежду, которую Лаодике подарили иностранные послы. Большинство подарков были смешными, что говорило о глупости и примитивности других народов. Например, деревянную шляпу из Фригии украшала такая тяжелая вуаль, что любая женщина в ней наполовину ослепнет; высокий головной убор вавилонян конической формы, состоящий из кованых серебряных колец, который держался на макушке только с помощью нелепых завязок под подбородком. Девушки прыгали по комнате и громко смеялись. Затем
– Это самая неудобная одежда, которую я когда-нибудь одевала, – сказала Андромаха, отведя назад плечи, гордо и высоко выставив грудь.
Хорошее настроение Лаодики начало исчезать в этот момент. В этом глупом платье огненно-рыжая Андромаха была похожа на богиню, а Лаодика чувствовала себя невероятной простушкой. Настроение царевны улучшилось, когда они отправились в летний дворец ее матери, но не намного. Мать никогда не любила ее. Все детство Лаодики прошло в постоянных упреках. Она никогда не могла запомнить названия всех страна на Зеленом море, даже вспоминая их, девушка путала города. Многие из названий городов звучали похоже – Мэония, Мисия, Микены, Киос и Кос. В конце концов, они все перепутались у нее в голове. На уроках матери Лаодика впадала в панику, ворота ее разума закрывались, закрывая доступ ко всему – даже к вещам, которые она знала. Креуса и Парис всегда знали нужный ответ, как и – рассказывали ей – и Гектор до них. Она не сомневалась, что странная маленькая Кассандра тоже нравилась матери. «Возможно, во время болезни ее характер смягчился», – подумала Лаодика, когда двухколесная повозка переехала мост через Скамандр.
– Какая она, твоя мама? – спросила Андромаха.
– Очень милая, – ответила Лаодика.
– Нет, я имею в виду, как она выглядит?
– О, она высокая с темными волосами. Отец говорит, что она – самая красивая женщина в мире. Гекуба сохранила свою привлекательность. У нее глаза серо-голубого цвета.
– Ее уважают на Тере, – сказала Андромаха. – На часть ее приданого построили Храм Минотавра.
– Да. Мама рассказывала об этом. Он очень большой.
Андромаха засмеялась.
– Очень большой? Он огромен, Лаодика. Его можно увидеть с моря, за много миль от острова Теры. Его голова такая большая, что внутри находится огромный зал, в котором встречаются пятьдесят старших жриц, молятся и приносят жертвоприношения Посейдону. Его глаза – большие окна. Если высунуться из них, то можно представить себя птицей, так высоко в небе это находится.
– Это звучит чудесно, – заметила Лаодика со скучающим видом.
– Ты больна? – спросила Андромаха, наклонившись к ней и обняв ее за плечи.
– Нет, со мной все хорошо. Правда, – ответила Лаодика. Она посмотрела в зеленые глаза Андромахи, увидев там беспокойство. – Это просто…
– Проклятие Геры?
– Да, – кивнула она, радуясь, что это не было полной ложью. – Ты не находишь странным, что богиня прокляла женщин, наградив их периодами менструации? Должно быть, она капризна.
Андромаха засмеялась.
– Если правдивы истории, что боги-мужчины любят распутничать с женщинами. Возможно, Гера просто решила дать нам немного передохнуть.
Лаодика заметила, как возница ссутулился, не желая слушать дальнейшего разговора. Внезапно ее настроение поднялось, и она начала смеяться.
– О, Андромаха, у тебя, в самом деле, удивительный взгляд на вещи. Откинувшись назад, девушка посмотрела вперед на стены дворца Радости,
Лаодика не видела свою мать несколько месяцев, и, когда Парис проводил их в сад, она не узнала ее. В плетеном кресле сидела седая, костлявая старуха с маской из желтого пергамента вместо лица, которая так была так натянута на череп, что, казалось, в любой момент может треснуть. Сначала девушка подумала, что старуха тоже пришла навестить ее мать, но затем ведьма заговорила:
– Ты собираешься стоять там, глупая девчонка, или подойдешь поцеловать свою мать?
У Лаодики закружилась голова. Во рту пересохло, голова закружилась, как во время ужасных уроков.
– Это Андромаха, – вымолвила она.
Умирающая царица перевела взгляд. Лаодика почувствовала облегчение. Андромаха вышла вперед и поцеловала Гекубу в щеку.
– Сожалею, что нашла вас в плохом здравии, – сказала она.
– Мой сын говорит, что ты мне понравишься, – холодно ответила царица. – Я всегда презирала эту фразу. Она заставляет меня думать, что человек мне понравится заранее. Поэтому скажи мне, почему я должна тебя любить.
Андромаха покачала головой.
– Я так не думаю, царица Гекуба. Мне кажется, что в Трое много лицемерия. Любите меня, если хотите, не любите, если нужно. Все равно солнце над головой будет светить.
– Хороший ответ, – заметила царица. Затем ее яркие глаза внимательно осмотрели Андромаху. – Я слышала, ты стояла на высоком парапете с Приамом и отказалась преклонять перед ним колени.
– Вы преклоняли колени перед Приамом?
– Ни перед Приамом, ни перед другим мужчиной! – воскликнула Гекуба.
Андромаха засмеялась.
– Тогда вы царица, Гекуба. У нас уже есть кое-то общее. Мы не умеем преклонять колени.
Улыбка царицы поблекла.
– Да, у нас есть кое-что общее. Мой муж уже пытался тебя соблазнить?
– Нет. И ему не удастся, если он попытается.
– О, он попытается, моя дорогая. Не только потому, что ты высокая и хорошенькая, а потому, что очень похожа на меня. Скорее на ту, какой я была. Я тоже была жрицей Теры и сильной женщиной. Я бегала по холмам, сгибала лук и танцевала на пирах. У меня тоже была любовница с полными губами и тяжелой грудью. Как Каллиопа восприняла твой отъезд?
Лаодика была шокирована этими новостями и посмотрела на Андромаху. Она подумала, что ее подруга будет удручена и пристыжена. Вместо этого Андромаха широко улыбнулась.
– Что это за город, – сказала она. – Везде шпионы и сплетники, ни один секрет нельзя утаить. Я не думала, что царский двор так осведомлен о событиях на Тере.
– Царский двор ничего не знает, – сказала царица. – Я знаю. Так, Каллиопа плакала? Она умоляла тебя бежать вместе с ней?
– Вы тоже расстались со своей любовницей?
– Да. У меня разрывалось сердце, когда я покидала ее. Она убила себя.
– Должно быть, она сильно вас любила.
– Уверена, что любила. Но она убила себя двадцать лет спустя, когда у нее в горле выросла опухоль, иссушающая ее плоть и мешающая говорить и дышать. Она выбросилась из Глаза Лошади и разбилась о камни внизу. Теперь у меня опухоль в животе. Ты думаешь, боги наказали нас за похотливость?
– Вы так считаете?
Гекуба пожала плечами.
– Иногда, я так думаю.
– Я не знаю, – ответила Андромаха. – Злые мужчины шествуют по землям с мечом и огнем, сжигая, убивая, насилуя. Говорят, боги восхищаются ими. Если это правда, то не могу понять, как они могут наказывать женщин за любовь друг к другу. Но, если я ошибаюсь, и боги ненавидят нас за наши радости, тогда они не заслуживают почтения.