Повелительница грез
Шрифт:
— Луис… — Он пугал ее. — Я не хочу… это ведь… низко!
— Тогда прими мой подарок, сделанный от самого сердца.
— Какой подарок?
— Увидишь. И надеюсь… поймешь.
Они уже стояли на сцене. Ужасно взволнованная Шонтэль с трудом отвечала на улыбку Луиса Анхеля. Он подошел к микрофону и, дав знак оркестру, чтобы тот смолк, взял Шонтэль за руку. Музыка стихла.
Внезапно наступившая тишина, словно боевой клич, наэлектризовала толпу. Все взгляды устремились на сцену, недавно считавшуюся почетным местом Эльвиры Розы Мартинес, — теперь там стояли ее сын
По толпе пробежал легкий гул восхищения. Семья Гальярдо еще не успела покинуть зал. Эльвира стояла рядом с Патрисио с выражением невозмутимости на лице. Все ждали, затаив дыхание. Когда Луис взял микрофон, можно было услышать, как на пол падает булавка.
Шонтэль безуспешно пыталась заставить себя успокоиться. Она считала, что правосудие свершилось. Все, что Луис делал теперь, его личная инициатива, и она понятия не имела, что у него на уме.
Только сказанные им слова, что он любит ее, только они помогали ей. Она надеялась, что это правда. Но его упоминание о прошлой ночи, о той пародии на любовь…
Он сжал ее руку, она почувствовала тепло его ладони и немного успокоилась, потом взглянула на него. Казалось, он только и ждал этого. Когда глаза их встретились, он улыбнулся ей. И в улыбке этой было столько любви и преданности, что она не могла не ответить тем же. С этого момента между ними не было больше темноты. Она исчезла.
Он повернулся к гостям и начал:
— Леди и джентльмены…
Глава 16
Все, что произошло потом, Шонтэль навсегда сохранила в своем сердце: как она смотрела на этих избранных людей, с которыми были связаны не только деловые интересы Мартинесов, но от которых зависела жизнь целой страны. Теперь все эти люди смотрели на нее с вежливым любопытством.
Она услышала, как Луис делает глубокий вдох, чтобы продолжить свою речь, и вновь напряглась. Что он затеял? Ее раздражало пристальное внимание публики. Господи! Только бы он ограничился небольшим приветствием, мысленно взывала она.
Его низкий голос, как рокот грома, раздался над собравшимися:
— Для меня большая честь представить вам эту отважную женщину. Мисс Шонтэль Райт.
Все внимание публики он концентрировал на ней. Зачем?
— Ее брат, Алан, мой старый и добрый друг, продолжал Луис. — Мы работали вместе на рудниках в Бразилии. С тех пор прошло много лет, и он сумел создать очень успешный и процветающий бизнес в области туризма, используя Буэнос-Айрес в качестве опорного пункта и тем самым принося нашей стране немалые деньги.
В толпе раздался гул одобрения, и Шонтэль немного расслабилась. По крайней мере Луис объяснил, кто она такая.
— Этой ночью Шонтэль не побоялась нарушить комендантский час в Ла-Пасе, чтобы достать автобус для группы туристов и помочь им уехать из города.
И снова сочувственный гул, полный симпатии. Однако она встревожилась. Он ведь не станет посвящать их в подробности, правда? Она внимательно взглянула на него, надеясь, что здравый смысл не оставит Луиса.
Он улыбался так, будто счастливее его не было никого
— Сегодня, — продолжил Луис, — эта потрясающая женщина спасла меня от неминуемой гибели, когда на меня было направлено дуло армейского танка. Экипаж танка забыл обо мне при виде ее прекрасных волос.
Шутливая манера, в которой он вел это драматичное повествование, не осталась без внимания, разряжая обстановку. Послышались смешки, что немудрено, ибо сцена эта в описании Луиса и впрямь выглядела довольно комично.
Улыбка не сходила с его лица.
— Хотя, по правде говоря, и я в долгу не остался. Но было это уже немного позже, когда мы на автобусе прыгали через вырытую фермерами траншею. Тряска была не из слабых, однако мы справились.
На этот раз зал разразился радостным смехом и громкой овацией. Шонтэль вдруг обнаружила, что улыбается, довольная, как ловко Луису удалось превратить кошмар в сказку со счастливым концом. В то же время сказанное им объясняло их совместное появление.
— Должен признаться, нам очень хотелось выжить и оказаться сегодня здесь, с вами.
Он остановился. Гости внимательно ждали продолжения. Мертвая тишина.
— Два года назад по причинам личного характера Шонтэль решила, что не может связать со мной свою жизнь.
О Господи! Не может быть! Неужели он решил публично опозорить Клаудию и собственную мать?!
— Сегодня днем, когда обе наши жизни подвергались опасности, мы поняли, что прежние проблемы — ничто.
Как он мог говорить такое? Ведь сегодня они воздали по заслугам именно за то, что случилось тогда. Так что же теперь?
Пытаясь остановить, она дернула его за руку, но он только сильнее сжал ей пальцы и еще шире улыбнулся. Шонтэль уже ничего не понимала. Он повернулся к ней, и она подумала: смуглый ангел! Она вспомнила его слова, произнесенные сегодня утром.
Ради тебя я рискую жизнью, Нет! — захотелось крикнуть ей, но она не в состоянии была произнести ни слова. А потом заговорил он:
— В вашем присутствии я объявляю, что люблю эту женщину и буду любить всегда.
Хаос. Именно это определение лучше всего подходило к тому состоянию, в которое ввергли ее эти слова. На глазах у Шонтэль выступили слезы.
— Шонтэль! — В его голосе слышался трепет. — Выйдешь ли ты за меня замуж?
Все встало на свои места. Все или ничего.
Он делал ей предложение… как искупление за прошлую ночь… возможно, как искупление за то, что он скрывал их любовь от посторонних глаз.
Она не была для него оборванкой. Он чествовал ее как свою королеву в высшем обществе Аргентины. Теперь он предлагал ей свое имя в присутствии всех этих людей… если она хотела. А если нет… если она публично откажет ему… он готов принести в жертву свою гордость, удовольствовавшись тем, что заплатил самую высокую цену, какую только мог.
Но было ли это выражением искренних чувств или лишь попыткой выровнять чашу весов?
Он ждал ответа. Все его ждали. Но ответ был не из простых. С другой стороны… она просто не могла подвергнуть Луиса публичному унижению. Так что выбора у нее нет. Нужно говорить.