Повелительница грез
Шрифт:
— Скажи «да», — услышал он сам себя. И почувствовал ее дыхание, когда она обняла его за шею.
— А сегодня ты позволишь мне трогать тебя? — спросила она с улыбкой.
— О да! — выпалил он. — Трогай меня. Трогай, где только захочешь.
— Можно делать что угодно? Она поддразнивала его.
— Да, да, — повторил он. — Погоди-ка, я достану ключи.
Так хотелось, чтобы дверь сама распахнулась перед ними. Шонтэль засмеялась, прижавшись к его груди. И это к лучшему, не так ли?
Он вставил
— Опусти меня, Луис.
— Сейчас, — ответил он и направился в сторону спальни.
— Не на кровать, — приказала она, уже куда более строго.
— Нет? — Ему-то это место казалось самым подходящим.
— Поставь меня на пол. Живо! — скомандовала она.
Ему ужасно не хотелось, но он подчинился.
— Не хочу, чтобы ты порвал мое платье, пояснила она.
— Я подарю тебе новое.
— Нет, это особенное. Включи свет, Луис.
— Свет, — повторил Луис, мысленно отмечая, что «особенное» звучит неплохо. Он включил свет.
Она смотрела на него с лукавой улыбкой.
— Теперь моя очередь раздевать тебя, — шепнула она. — И не вздумай мешать мне.
Он почувствовал себя счастливым. Все было хорошо. Как и должно было быть между ними. Он свободен. Наконец-то!
— Да, — сказал он, зная, что и она чувствует то же. Ту же свободу, что и он. И ничто больше не стояло у них на пути. — Знаешь, давай по очереди! Мой галстук — твое ожерелье, мой пиджак — твое платье. — Он хитро ей подмигнул. — Будет быстрее.
Она усмехнулась и принялась за его галстук. Шаловливая улыбка играла на ее лице.
— А мы никуда не торопимся, Луис. Я хочу насладиться каждым мгновением.
— Ты все еще любишь меня.
Это звучало не как вопрос, а как утверждение. Он был не в силах спросить ее об этом. Во всяком случае, не теперь, когда она касалась его, смотря ему в глаза.
Она прищурилась.
— Похоже, я от тебя без ума, к лучшему или нет, не знаю. Ты можешь сорвать с меня одежду, Луис. Но если ты полагаешь, что я верну тебе это кольцо…
— Просто скажи это, Шонтэль, — прервал ее Луис.
Она сняла с него галстук, встав на цыпочки, обхватила его шею руками и прошептала:
— Я люблю тебя, Луис Анхель Мартинес. И никогда никого не любила, кроме тебя.
Она говорила это, прикасаясь своими губами к его, и страсть захлестнула Луиса. Они начали неистово целоваться. Последние сомнения исчезли.
Он был так красив, неотразимо красив. Ощущать его, чувствовать его запах… Не это ли вершина блаженства? — думала Шонтэль.
Ее мужчина… ее муж. Во всех смыслах. И когда они направились к кровати, они делали это вместе, по обоюдному согласию, чего ей так недоставало предыдущей ночью. Любить и быть любимой. Любить, ласкать, ощущать его тело, но в то же время знать, как глубоки
Как долго она была лишена всего этого. А теперь чувства, казалось похороненные, преданные забвению, возродились.
И когда он овладел ею, это было как давно забытое волшебство. Она видела над собой его лицо, его глаза, смотревшие на нее с обожанием, слышала, как он произносит ее имя, а затем покрывает ее тело страстными поцелуями, и она повторяла про себя лишь одно слово: ангел… ангел… ангел.
Это было божественно, и легко, и прекрасно, как и жизнь, которую им предстояло прожить вместе. Обхватив его ногами, она прижалась к Луису, наслаждаясь тем, что принадлежит ему, что они одно целое.
— Спасибо, — шепнул он ей, — спасибо, что ты есть и что ты любишь меня.
— Я не жила, а лишь существовала без тебя, Луис, — прошептала она в ответ.
— А я без тебя. — Он приподнялся на локте, чтобы получше всмотреться в ее лицо. Его глаза светились нежностью. — Где ты хотела бы жить? Если хочешь, я поеду с тобой в Австралию…
— Нет! Твоя жизнь здесь, Луис. И я рада буду остаться здесь, с тобой. — Кроме того, ведь она пообещала Эльвире, что не заберет у нее сына. Она не могла нанести ей такой удар после трагедии с Эдуарде Шонтэль ни за что не пошла бы на такой шаг.
— А как же твоя семья? — мягко напомнил ей Луис.
Секунду она колебалась, зная, что будет тосковать по родным. Австралия не так уж близко. С другой стороны, на самолете это лишь однодневное путешествие.
— Мы будем навещать их, разве не так? спросила она с надеждой. Он улыбнулся:
— Так часто, как тебе только вздумается, любовь моя. И уж конечно, я полечу в Австралию, чтобы встретиться с твоими родителями и обсудить с ними наши планы на будущее.
— Ладно, стратег, — съехидничала она. — Каковы же твои ближайшие намерения?
— Для начала сдержу данное Алану обещание — отвезу тебя в аэропорт и посажу на ваш самолет.
Слово он держал, и был прав, но у них оставалось так мало времени…
— Думаю, что смогу прилететь на следующей неделе.
Облегчение и благодарность с примесью разочарования.
— Это даст тебе время подготовить своих близких, — пояснил он и затем добавил:
— А мне своих.
— Твоя мать свое согласие уже дала, — напомнила она ему. Он кивнул.
— Просто хочу подготовить почву к нашему возвращению.
Она заулыбалась.
— Так, значит, ты полетишь в Австралию, чтобы соблазнить меня?
— Одну неделю без тебя я попробую выдержать. Но надеюсь, это будет наша единственная разлука, обещай мне.
Последовал долгий поцелуй.
— Обещаю, — прошептала она с грустью, прижимаясь к нему. Она готова повторять это снова и снова.