Поверь в своё дитя
Шрифт:
Однако я, с сожалением, отмечаю, что окружающие Домана люди не обладают его жизнерадостностью. Эти "профессиональные матери", которых он учил, собрались, чтобы рассказать о содержании их жизни, о том, что они считают своей основной миссией на земле - они унылы, эти женщины. Среди них есть всего одна, которая благодаря своей прошлой работе (она была диктором телевидения) умеет хорошо держаться. Но ведь я говорю не о внешнем виде (кстати, такое впечатление создалось не у меня одной, мы обсуждали это, когда собирались у себя в гостинице). Эти матери выглядят опустошенными, а их ответы кажутся какими-то застывшими. Молодая женщина из обучающихся под сильным впечатлением от всего, что ей довелось увидеть, наивно спросила:
"Что вы делаете, если вам надо устроить прием, требующий нескольких днейподготовки?".
И диктор телевидения невозмутимо ответила:
"В
Мне кажется, что я брежу! Дочь Домана, пытаясь сгладить эту прямолинейность, высказывает предположение, что ребенок может принимать участие в подготовке приема. Диалог продолжается, но между возбужденными и взволнованными слушателями и такими инертными "профессиональными матерями" встала невидимая стена. Я, несомненно, лучше их пойму, когда позднее сама попаду под гипнотическое влечение этого желания - все отдать "плоти от плоти моей".
Однако эта встреча не уменьшила нашего энтузиазма, так как, несмотря на видимую холодность "профессиональных мам" в отсутствии детей, каждый помнит, каких результатов они добиваются от своих малышей. И вот, как и в первый день, перед нами на сцене снова восседает Доман в окружении своих сотрудников. Передавая друг другу микрофон, каждый из нас говорит о том, что его более всего поразило за эту неделю.
Все наши восторги выплескиваются наружу. Некоторые рыдают, другие, чтобы справиться с волнением, делают долгие паузы, кто-то начинает говорить спокойно и вдруг, когда этого уже никто не ждет, голос его срывается. Все чрезвычайно расстроганы. И вот что интересно: если поведение "профессиональных матерей" казалось немного суровым и даже ханжеским, то этот поток слез очень трогал и напоминал мне волнение, которое я испытывала, работая в театре. Теперь я поняла, почему с нами занимаются научные работники, а не действующие по их системе воспитатели. Кто может отказаться принять выражение подобного признания? Доман, этот блестящий оратор, актер, который заставляет меня вспомнить с некоторой тоской об оставленной мной профессии, этот удивительный режиссер (ведь восемь дней он держал нас в непрерывном напряжении, постоянно заставляя переходить от смеха к слезам!) - так вот Доман предпочитает получать справедливое вознаграждение не на том свете, а здесь, причем каждые два месяца. Сто потрясенных людей в один голос повторяют ему одни и те же слова: "Я приехал сюда, потому что верил в большие возможности моего ребенка, но теперь я понимаю, что, несмотря на всю мою любовь и уважение, я его совершенно недооценивал". В этот хор каждый хочет вставить свое личное слово: "До того, как приехать сюда, я уже слышал о вас. И я точно знал, что никогда не выучу японского языка и не освою игру на скрипке. Но теперь я обязательно этим займусь!"; "То, что я приехал сюда это самое выгодное вложение капитала, которое я мог бы сделать для моей дочери"; "Никогда больше, оставаясь дома с детьми, я не буду ощущать себя запертой в четырех стенах. Ведь это лучшая профессиональная карьера, какую можно пожелать!" и т.д.
Так завершается этот семинар - торжественным, с ноткой английского юмора, вручением дипломов "профессиональных родителей". Я рассказала о нем, как запомнила и как его восприняла. Рассказала о том, что произвело на меня наиболее сильное впечатление. Опустила теоретическую часть о развитии и деятельности мозга (я не считаю себя достаточно компетентной, чтобы высказываться на эту тему и даже пересказывать то, что об этом говорилось). Могу лишь посоветовать тем, кого это заинтересовало, поехать к Доману и провести там очень интересную неделю; или, чтобы узнать еще больше, почитать его книги.
Я так подробно остановилась на этом семинаре потому, что он совершенно изменил мою жизнь в направлении, которое мне в тот момент подсказывала моя интуиция. И даже если я не стала "профессиональной мамой", в понимании BBI, меня глубоко затронула философия, которую Доман выражает цитатой из Ходдинга Картера: "Есть всего два вечных предмета, которые можно передать своим детям, - это корни и крылья".
Глава 3. Я ПРИМЕНЯЮ НА ПРАКТИКЕ МЕТОД BBI
Возвращаясь в самолете домой, я перебираю в памяти эту неделю с ее волнениями и навеянными ею новыми мыслями. Я ощущаю себя в подвешенном состоянии между только что покинутым и тем, что ждет меня дома. Я боюсь, что вызову снисходительные улыбки, рассказывая о слезах и экзальтации. Возможно, я немного стыжусь своей уверенности, почти полного отсутствия сомнений. На самом деле я приобрела как бы веру. Конечно, говорить так немного смешно и кощунственно, но как еще можно назвать уверенность в том, что существует нечто невидимое глазу и что невозможное становится достижимым. К счастью, дневник, который я вела каждый вечер, помогает мне рассказать обо всем пережитом и убедить мою семью, что задача, заслуживает того, чтобы попытаться ее решить.
Дома
Я даю себе месяц на размышления и подготовку, чтобы приняться за дело. Для начала выбираю "математику". Меня очень привлекает филадельфийский метод. Если то, что достигнуто в результате его применения, правда, это похоже на волшебство! Я привезла с собой готовый учебный материал, теперь надо внимательно перечитать мои записи. И вот наша жизнь пошла по совершенно другому пути. Переменилось наше отношение к Гале. Мы с ней гораздо больше разговариваем, чаще показываем различные предметы, говорим о цвете, ощущениях, называем антонимы и т.д. Я устанавливаю на столе идеально звучащий ксилофон и, проходя мимо, играю ей несколько нот, называя их. Мне кажется, что если у нее и не разовьется идеальный слух, он все же будет лучше, чем если бы мы ничего не делали в этом направлении. Что касается физического воспитания, я преобразую нашу маленькую гостиную в огромный перегороженный манеж, где дочка проводит время между едой, сном и прогулками. Мы проделываем с ней различные акробатические упражнения: она кувыркается, я кручу ее в воздухе, держа за две ножки или за ручки, либо за ножку и ручку, подбрасываю вверх и подхватываю под мышки и т.д. Мы учим ее ходить. Кроме того, я начинаю говорить с ней на двух языках. Разрабатываю маленький ритуал: смотрю ей прямо в глаза и говорю: "Now we're going to speak English. This is nose, mouth, eyes, hand, foot, back and belly", каждый раз трогая часть ее тела, которую называю. Потом я показываю ей предметы, которые ее окружают и которые она уже знает, пою несколько песенок из моего английского репертуара, просто разговариваю ни о чем, чтобы она привыкла к звучанию английской речи. Закончив, я перехожу на французский с той же ритуальной фразы: "Теперь мы будем говорить по-французски. Вот нос, рот, глаза, рука, нога, спина и живот". И все это громким веселым голосом.
Так проходит первый месяц, пока я перечитываю свои записи по обучению математике. Однажды ночью мне даже приснился сон, что Галя пришла ко мне и спросила: "Мама, когда же мы начнем заниматься математикой?". Наконец я готова! Я выбираю момент, когда у нас обеих явно хорошее настроение, и достаю пять первых карточек с красными точками (от единицы до пяти). При этом с искренней радостью я объявляю: "Галя, сейчас мы займемся математикой!!!"
Сидя на полу, девочка с интересом смотрит на меня. Я сажусь на пол перед ней и быстро, насколько позволяют мне пока еще неопытные руки, перекладываю перед ее глазами карточки, каждый раз называя количество изображенных точек. Процедура длится несколько секунд, за которые ее интерес явно не ослабел. Закончив, я кладу карточки и беру дочку на руки. Следуя указаниям Глена Домана, который говорит, что "сумасшедшие блондинки" (так он называет экстравертных и восторженных матерей) гораздо легче добиваются успеха у своих детей, чем спокойные интеллектуалки, я даю волю своему энтузиазму: радость с поздравлениями и изъявлениями любви.
Мы повторяем эту процедуру еще два раза в течение дня и возобновляем ее на следующий день.
Однако скоро я начинаю замечать, что мое лицо интересует малышку гораздо больше, чем красные точки. Чтобы отвлечь от себя внимание девочки, я прячусь за карточки. Это выглядит смешно и, кроме того, мешает мне ее видеть. Тогда я отказываюсь от рекомендованного Доманом положения (лицом к лицу) и сажусь рядом с дочкой. Это первый небольшой, но знаменательный пробой в методике. Увы, очень скоро у меня уже ничего не получается. Несмотря на то, что вокруг нет "ни звуковых, ни визуальных отвлекающих моментов", лишь только я начинаю показывать карточки, девочка отворачивается. Наступает разочарование. Я нисколько не сомневаюсь, что для Гали жизненно необходимо узнавать новое, но, очевидно, ей кажется, что карточки тут ни при чем. Так как я не тот человек, которого можно легко заставить отказаться от задуманного, я решаю ее перехитрить. Воспользовавшись моментом, когда она сидит на своем стульчике, я начинаю свой урок. И вот малышка снова с интересом разглядывает карточки. Конечно, я бы предпочла более спонтанный энтузиазм, но ведь, откровенно говоря, в бассейне она тоже вначале была "зажата" в воде, а потом ей понравилось.
Успокоив себя таким образом, я продолжаю делать то, что чем дальше - тем больше представляется мне каким-то бредом. Начинаю добавлять новые карточки и убирать первые числа. Вот мы уже дошли до 30, пора начинать сложение. Прибавляется еще одна серия "уроков". По три раза в день я преподаю ей пять примеров на сложение: "1+1=...2; 1+2=...3; 1+3=...4 и т.д. Называя результат, показываю соответствующую карточку. Так мы проходим все возможные сочетания, затем аналогичным способом начинаем вычитание. Я не могу с уверенностью сказать, что ей это действительно интересно. Мы далеки от безусловного энтузиазма, предсказываемого BBI, но отступать уже поздно.