Поверишь в любовь?

Романова Наталия

— Молодец, что позвонила, — Надя тепло улыбнулась. — А Ник знает?

— Я не от Ника… беременна, — Насте было одинаково сложно произнести и то, и другое слово. «Ник» и «беременна».

— Ну да, ну да, — Надя полистала папку с историей болезни Насти, внимательно изучила выписку УЗИ и результаты анализов.

— Владу не говори, пожалуйста, — прося, проскулила Настя.

— Федеральный закон, статья тринадцать триста двадцать три, соблюдение врачебной тайны, — успокаивающе ответила Надя, погладив Настю по руке.

— Не скажешь?

— Не скажу, да и вряд ли возможность представится, — Надин голосок сорвался, она

едва не расплакалась.

— Вы поругались?

— Расстались, правильнее сказать.

— Из-за того, что он не хочет жениться? Надя, все мужчины не хотят жениться, бегут от ЗАГСа, как чёрт от ладана!

— Тебе-то откуда знать? — Надя тепло улыбнулась, смотря на Настю.

— Оттуда! — горячо закивала Настя. — Оттуда! Это всем известно. Но ведь можно и так жить, десять лет жили, что сейчас изменилось?

— Всё изменилось, — Надя отвернулась. — Ты просто молодая ещё, не понимаешь, я тоже в двадцать не понимала, а сейчас надёжности хочу, гарантий, детей хочу в законном браке, без процедуры усыновления, без клейма матери-одиночки. Нормально хочу, по-людски, а он не хочет.

— Так и сказал, что не хочет? — Насте стало нестерпимо больно слышать подобное о своём брате. Влад всегда был особенным для неё, честным, добрым, справедливым, любящим. А он оказался сыном Александра Веселова, ни больше и ни меньше.

— Прямо не сказал, — Надя вздохнула и встала. — Я пойду, Настюша, сейчас к тебе подойдёт врач, завтра с утра решится, что делать, когда и как. Но ты бы подумала ещё… Тебе есть куда пойти, Влад устроит к себе, декретные будешь получать, папа поможет, да и мачеха в стороне не останется. Всякое случается, а сделанного не воротишь. О последствиях тебе лечащий врач расскажет, я просто по-дружески прошу, подумай. До завтрашнего утра у тебя время есть.

Врач действительно пришёл, долго расспрашивал Настю, она отвечала, внимательно выслушала всё, что он сказал о потенциальном вреде, фертильном возрасте, женском здоровье. Он не говорил ничего лишнего, не уговаривал её, не настаивал, просто выполнял свою работу, а Настя с каждым произносимым словом чувствовала себя неуверенней, ещё растеряннее и несчастнее.

Всю ночь она не спала, а утром дёргалась в неизвестности. Настя тряслась, как мышь, борясь со слезами, страхом, щемящей болью, настолько пронзительной и острой, что казалось, она разорвёт изнутри, выскочит вместе с оглушительно стучавшим сердцем, выльется горькими слезами, растечётся отчаянием по всему организму девушки, выплеснется через край, пугая окружающих скалящейся мордой отчаяния и вины.

Насте велели не есть и не пить, ещё раз взяли кровь и сказали ждать. Она сидела на краю кровати в позе первоклассницы и боролась с собой. Что она творит? Разве её положение на самом деле настолько ужасное, что она не может родить ребёнка? Да, у неё нет образования, но она закончила школу, потом, со временем, получит профессию, выйдет на работу, а пока есть Влад, есть папа, Вилена, в конце концов, и даже Стёпочка. Несмотря на все разногласия и непонимание отца, она твёрдо была убеждена в его любви. Уж как это умещалось в противоречивые факты его биографии, девушка не знала, но в его безусловной любви была уверена. Репутация? Двадцать первый век на дворе… И главное, Насте не давало покоя то, что она так и не поговорила с Ником. Он действительно имел право знать!

— Ну-с, Анастасия Александровна, — промурлыкал всё

тот же врач, заходя в палату. — Анализы у вас, хоть в космос запускай, — он посмотрел на распечатанные листы, потом на Настю. — Спрошу ещё раз, вы абсолютно уверены в своём решении?

— Да, — прошептала Настя, нижняя губа предательски затряслась, слёзы покатились из глаз.

— Я так и думал. Что ж, готовьтесь на завтра, — кинул он, как ни в чём не бывало, будто не видел Настиных слёз. — Вопросы есть?

— Почему завтра?

— Потому что вы поступили по скорой, небольшое соблюдение формальностей.

— Понятно…

— Ещё что-нибудь хотите спросить? — врач, мужчина лет пятидесяти, седой, полноватый, в очках в безободковой оправе, мягко улыбался, словно видел её насквозь. — Ну? — подтолкнул он Настю. — Мы свои люди, Анастасия, спрашивайте.

— То, что я болела ангиной, насколько это опасно для… малыша?

— Хорошего в этом мало, скажу честно, но и криминала не вижу. Плод развивается в пределах нормы, результаты анализов у вас отличные, повторюсь. Вы молодая, абсолютно здоровая женщина, вряд ли незначительная анги-и-инка, — врач снисходительно протянул «ангинка», — сказалась на плоде. В любом случае, Анастасия Александровна, сейчас прекрасная диагностика, проводится пренатальный скрининг, почти любые патологии плода возможно обнаружить на ранних стадиях беременности, — врач подбадривающе улыбнулся Насте. — Главное — ответственно отнестись к своему положению, не паниковать и не делать глупостей.

Настя не смогла больше сдерживаться, она громко всхлипнула и уткнулась в подушку.

— Готова твоя клиентка, иди, утирай слёзы, — услышала сквозь собственные рыдания Настя, как врач говорил по телефону. — Надежда, будешь должна.

Не успела захлопнуться дверь за врачом, как открылась снова, Настя не повернулась, знала, что вошла Надя, успокаивать и утирать слёзы.

Кто-то сел на кровать, современный больничный матрас едва прогнулся, Настя смотрела в подушку, впитывая в себя больничный запах и отчаяние.

— Стасенька, — как гром средь ясного неба прозвучал голос Ника.

Девушка напряглась что было сил, а потом разревелась, да так отчаянно, что едва не захлебнулась в собственном сорванном дыхании. Она ревела и ревела, цеплялась за шею Ника, глаза болели, как и голова, ломило переносицу, а шею сдавливала истерика, не давая вздохнуть.

— Бить будешь? — проговорила Настя, когда немного успокоилась в родных и необходимых объятиях. — Ремнём?

— Кто бы знал, глупая девочка с богатым воображением, как у меня чешутся руки, — Ник сильнее прижал Настю к себе. — Но кто-то у нас в положении, кого-то лупить нельзя, — он убрал от лица Насти пряди, погладил по лицу. Девушка едва не забыла, как дышать, от щемящей нежности в таком простом движении.

Глава 28

Ник быстро собрал Настины вещи, не церемонясь, забрал выписку. Всё тот же врач улыбнулся, пожал Нику руку, напоследок велев Насте «не шалить», и ушёл по длинному коридору с поручнями вдоль стен. Надя встретила их на выходе из отделения, в большом холле с лифтами напротив окон.

— Я твой должник, Надюшка, хорошая ты, — Ник обнял одной рукой Надю, другой же крепко держал Настю за запястье.

— Хорошо, я запомню, должник, — Надя засмеялась. — Жаль, что жениться на мне ты уже не можешь.