Поверженный демон Врубеля
Шрифт:
– Ванька!
– Да я уже четвертый десяток лет как Ванька, – Иван ткнул вилкой в Стаса. – А ты – скотина полная… уехал, ручкой помахал и поминай как звали. Я ж к тебе, как к человеку… на свадьбу вот позвал. Думал, порадуешься за меня…
– Я радовался. Подарок прислал.
– Ага. Прислал. Охрененно счастлив я был подарку… мне не твои подарки надобны были, а ты, харя твоя неблагодарная…
– Занят я был!
– Ага… сколько лет занят? – Иван с раздражением отодвинул тарелку. – И только теперь освободился вдруг.
– Не освободился, – вынужден
Он не собирался уезжать надолго. Бизнес требовал постоянного присутствия. Во всяком случае, еще недавно казалось, что если оставить все без присмотра, то дело рухнет, развалится карточным домиком. А ничего… не разваливается. Сколько дней? Стас названивает, а замы уверяют, что все в полном порядке, справляются, стало быть… врут? Или просто Стас слишком уверился в собственной незаменимости?
– Извини, – сказал он, глядя в Ивановы светлые глаза. – Я… и вправду был идиотом.
– А теперь поумнел?
– Вряд ли. Но… знаешь, не хотелось сюда возвращаться… с отцом вот…
– Так и не помирились.
– Точно. Не помирились…
– Помер же он…
– И с Мишкой не помирились.
– Чурбан, – Иван почесал живот. – Как был чурбаном, так и остался… ладно, дорогой дружок, давай с самого начала.
И взгляд сделался колючим, цепким. Знал Стас за приятелем этакую особенность: людям, с Иваном незнакомым, он по первому впечатлению казался человеком совершенно несерьезным, но Стас распрекрасно знал, что за внешнею бестолковостью скрывается острый ум.
– С начала… я даже не знаю, что тут началом считать… в общем, давай я буду говорить, как оно есть, а ты уж сам решай, что нужно…
Торт и вправду оказался неплохим, хотя поначалу Стас ел, не особо чувствуя вкус. Он говорил и ел, ел и говорил, сам не заметив, как от Мишки с его проблемами перешел к собственной жизни, которая, казалось, была кругом замечательною, да только Иван вот, слушая, хмыкал.
Фыркал.
Посмеивался.
– Экий ты… бизнесмен, – сказал он, пригубив остывший чай. Поморщился. Чашку отставил. – В общем, так, братец кролик… понятно, что ни хрена в этой истории не понятно. Ты говоришь, что Мишаня не сам ушел… а я тебе скажу так, половина родственничков самоубийц или вот… наркошей не верят, будто их родной человек ушел сам.
– Иван!
– Нет, Стасик, послушай теперь ты меня. Я не разубеждать тебя пытаюсь. Я хочу, чтоб ты голову включил и с нею, с ясною, уже понимал, куда лезешь.
Стас понимал, во всяком случае, ему казалось, что он понимает.
– Эта твоя Людочка… слушай, а она та самая Людочка, которая по тебе умирала?
– Когда?
– Тогда, – на губах Ивана появилась хитрая улыбочка. – Что, неужели не помнишь? Дылда такая… глазищи серые, правда, за очками не видно. На зубах скобки. Две косички. Портфельчик синий.
Портфель Стас помнил распрекрасно. И очки тоже, в толстой оправе, со стеклами выпуклыми, за этими очками Людочкино лицо терялось.
– Она ж с тебя глаз не сводила. Как встречались, так вся прямо млела, аж заикалась, – Иван водил по столу вилкой. – Влюбленная
– Гонишь.
– Сам ты гонишь. И тогда остолопом был, и сейчас… но Людочка твоя личность заинтересованная. То, что она говорит, надобно надвое делить, а то и натрое. Сам сказал, что с братцем твоим приятельствовали…
– Она не стала бы выдумывать.
– А и не надо выдумывать. Хватит и того, чтоб факты слегка подтянуть. Там чуток, сям малек… и вот уже появляется таинственная нестыковка…
– Иван, ты…
Иван сцепил руки.
Руки у него сильные, крупные, с широкими ладонями и короткими, будто обрубленными, пальцами.
– Отговариваешь.
– Отговариваю… понимаешь, Стасик, обычно в таких историях и без тайн всякого дерьма хватает. Успокойся. Не лезь. А то, гляди, разузнаешь про своего братца такое, что и сам не рад будешь.
Повисло молчание. Тугое. Напряженное.
Встать и уйти?
И что дальше… нанять профессионалов? Да только те профессионалы будут думать так же, как Иван, хотя и не скажут вслух: не принято клиентам перечить. Расследование? Проведут, конечно, только такое, которое подтвердит первоначальные выводы.
Уж точно не будут искать ни демонов, ни таинственных женщин.
– Не отступишься? – спросил Иван.
– Я заплачу.
– Засунь свои деньги знаешь куда? От и молодец, туда и засунь… заплатит он… мне своих хватает… я, может, тебе, как здравомыслящему человеку, помочь хочу… но раз ты ни хрена не здравомыслящий, то по-другому пойдем… посиди тут. Пойду, позвоню… поспрошаю… кстати, может, заплатить и придется. Не мне. Я твою дурость забесплатно поддержу.
Иван ушел. И не было его довольно долго, Стас даже начал думать, что старый приятель решил сыграть дурную шутку. С чувством юмора у Ивана всегда непорядок был. Но не прошло и получаса, как Иван вернулся. Отряхнул с волос капли дождя, плюхнулся на стул, потянулся…
– Закажи кофейку, а то замерз как собака… нет, ну что за погода такая? Весна на улице! Где солнышко?
– Это ты у меня спрашиваешь?
– Это я вообще спрашиваю… красавица, а принеси кофей двойной… и еще чего-нибудь сладенького… не, мороженого не хочу, я сам тут уже мороженое… а вот пирог – это хорошо… не поверишь, Стас, без сладкого жизни нет… точнее, есть, но поганая. А кому поганая жизнь нужна?
Он сбивал капли и с серого свитера, явно домашней вязки.
– Моя говорит, что раскабанел… этак вскоре и в двери проходить не смогу. А я ей отвечаю, что настоящего мужика, его много быть должно, – он похлопал себя по животу. – Ты вот молодец, в форме себя держишь… небось спортзал?
Стас кивнул, стараясь не раздражаться на болтовню. Иван таков, каков есть. И не изменился за годы, что, наверное, должно бы радовать.
– А у меня вот времени вечно не хватает… то работа, то жена со своею дачей… и детишки… у меня двое вот, – он поднял два пальца, точно сомневаясь, что Стас сумеет сам сосчитать. – Пацаны… на месте вообще не сидят. Я как дома, так все, к вечеру уже крыша едет… заглянешь как-нибудь в гости…