Повесть о Гэндзи (Гэндзи-моногатари) (Том 2)
Шрифт:
Теперь большую часть времени Гэндзи проводил в доме Левого министра. С грустью вспоминал он супругу правителя Иё, и с каждым днем все тревожнее становилось у него на душе: «Что может подумать она не имея от него вестей?» И наконец, совершенно измученный, Гэндзи послал за правителем Кии.
– Не пришлете ли вы ко мне того мальчика, сына Эмон-но ками? – говорит он. – Он произвел на меня весьма приятное впечатление. Он будет прислуживать мне лично, а со временем я сам попробую определить его на придворную службу.
– О, ваше предложение – большая честь для нас, – отвечает правитель Кии. –
Сердце Гэндзи радостно забилось, но, как ни в чем не бывало, он продолжает:
– Верно, она – я имею в виду его сестру – уже подарила вам младшего брата?
– Пока нет. Всего два года прошло с тех пор, как стала она супругой Иё-но сукэ, и все кручинится, что нарушила завет родителей. Похоже, такая жизнь ей не по душе.
– Ах, бедняжка! А ведь о ней в свое время весьма благосклонно отзывались в свете. Она и в самом деле так хороша? – спрашивает Гэндзи.
– Возможно, и недурна. Отношения у нас не слишком короткие. Вы ведь знаете, люди, связанные подобными узами, чаще всего остаются друг другу чужими.
Прошло еще пять или шесть дней, и правитель Кии привел к Гэндзи мальчика. Сложения тот был весьма хрупкого и более, чем красотой, привлекал нежной приятностью черт и благородством манер. Подозвав мальчика к себе, Гэндзи принялся ласково беседовать с ним.
«Как же он прекрасен! Мог ли я мечтать о таком счастье!» – простодушно радовался мальчик.
Гэндзи с пристрастием расспрашивал его о сестре, но тот отвечал с церемонной краткостью, смущаясь и робея, и выведать у него что-нибудь было весьма трудно. Тем не менее Гэндзи довольно быстро удалось ему объяснить…
«Вот оно что…» – отметил про себя мальчик. Открытие должно было бы поразить его, но, увы, юность беспечна, и, не утруждая себя размышлениями, он отправился к сестре.
Увидев его с письмом, супруга Иё-но сукэ затрепетала, и глаза ее наполнились слезами. С трудом скрывая смущение: «Что может подумать это дитя?» – она все-таки развернула письмо, держа его перед собой, дабы никто не увидел ее лица. Письмо оказалось весьма длинным.
«Вздыхаю в тоске:Приснится ль когда-нибудь сноваМельком виденный сон?Но такая настала пора -Глаз ни на миг не смыкаю…Так, теперь и ночами… (18)»– вот что было написано там среди всего прочего.
Столь прекрасного почерка она и не видывала никогда, но слезы туманили взор, мешая проникать в смысл написанного. Всю ночь пролежала она без сна, размышляя о своей жизни, которой непостижимая судьба ниспослала новое испытание.
На следующий день Гэндзи прислал за Когими, и тот, поспешно собравшись, зашел к сестре за ответом.
– Передай своему господину, что в нашем доме нет никого, к кому бы могло быть обращено его письмо, – сказала она. Он же ответил, улыбнувшись:
– Возможно ли? Господин изволил выразить свое желание вполне определенно…
Услыхав это, супруга Иё-но сукэ окончательно лишилась покоя. «Видно, он рассказал ему все, ничего не утаил», – решила она, и отчаянию
– Тебе еще слишком мало лет, чтобы говорить об этом. Будет лучше, если ты вообще больше не пойдешь туда, – сердито сказала она брату.
– Но господин прислал за мной, могу ли я ослушаться? – ответил тот и ушел.
А надо сказать, что правитель Кии, отличавшийся весьма ветреным нравом, стал с некоторых пор проявлять изрядный интерес к своей мачехе и не упускал случая услужить ей, а потому ласкал ее брата и всюду брал его с собой.
Призвав к себе мальчика, Гэндзи принялся ему выговаривать:
– Вчера я прождал тебя весь день, а ты… Увы, видно, и в тебе не встречает отклика мое чувство.
Слушая его упреки, Когими только краснел.
– Так где же ответ? – спросил Гэндзи, и слово за слово мальчик поведал ему о том, что произошло.
– Стыдись, ты недостоин моего доверия. – И Гэндзи вручил ему новое письмо.
– Тебе, наверное, неизвестно, что я начал встречаться с твоей сестрой гораздо раньше, чем этот старец из Иё, – сказал он, – однако, полагая меня человеком слишком ветреным и ненадежным, она отвернулась от меня, предпочтя заручиться покровительством более важной особы. Так останься со мной хоть ты и будь мне сыном. Ведь тому, кто ныне опорой ей служит, не так уж долго предстоит идти по жизни.
«Вот оно что… Печально!» – подумал Когими, и Гэндзи невольно за любовался им: «Какое милое дитя!» Он не отпускал мальчика ни на шаг и, даже во Дворец отправляясь, брал его с собой. Служительницы покоев Высочайшего Ларца [31] в доме Гэндзи получили распоряжение сшить для Когими полный придворный наряд – словом, Гэндзи и в самом деле опекал мальчика, как родного сына.
Между тем Гэндзи продолжал писать к супруге Иё-но сукэ. Она же если и отвечала, то крайне сдержанно. «Брат еще мал, – думала она. – Легко может статься, что тайна моего сердца просочится наружу и имя мое будет опорочено. Увы, не к лицу мне дурная слава… Право, как ж упоительны его речи, я должна помнить о своем положении».
31
Покои Высочайшего Ларца (Микусигэдоно) – помещение, где шились и хранились одежды, – имелись в императорском дворце, а также в домах высших сановников
Нельзя сказать, чтобы ей удалось изгладить в памяти воспоминания о той ночи, когда прекрасное видение явилось перед ней в полумраке; напротив, мысли снова и снова возвращались к тому мгновению, и женщина содрогалась от ужаса, представляя себе, что могло бы случиться, не прояви она достаточной твердости.
А Гэндзи, беспрестанно помышляя о ней, тосковал и терзался. Ее печальное лицо так и стояло перед его мысленным взором, тяжкие вздохи теснили грудь, и не было средства рассеять мрачные думы. Разумеется, он мог бы, дав волю своим желаниям, попытаться снова проникнуть в ее покои, но вправе ли он подвергать ее такой опасности? В доме было слишком много посторонних – подобное безрассудство вряд ли осталось бы незамеченным. И Гэндзи лишь томился, не зная, на что решиться.