Повесть о Монахе и Безбожнике
Шрифт:
— Зверей держали. Другого пути из коридора кроме как между клетками не было.
Он представил какую ловкость должны были проявить испытуемые, которым нужно было даже не пройти — проползти, протиснуться между двумя клетками с когтистыми тварями.
— Как их только не забыли тут в этой суматохе? Когда общий штурм начался…
Вместо ответа Шумон сунул факел в клетку и в дальнем конце монах увидел пролом.
— Звери о себе сами позаботились. Давай-ка и мы поступим так же.
За клеткам начиналась большая пещера. Факел освещал небольшой кусочек каменного
— Хороша норка, — сказал Младший Брат, вертя головой. — Представляешь, какие тут червячки живут? Слышал историю про зверя-тарвала?
— Сказки это все, — пробурчал Шумон, — нет такого зверя. Лишь бы не разбойники… Эти тоже к пещерам неравнодушны.
Пройдя по пещере с четверть поприща, они вышли к обрыву. Земля тут обрывалась, и край отвесно уходил в темноту. Брат Така бросил туда один из метательных камней, прислушался, но тот канул в темноту беззвучно, словно в шерсть.
— Ну и что? — спросил Шумон.
— Если не вперед, то назад…
— Тогда вперед…
Не сговариваясь, они осторожно расползлись в разные стороны от оставленного на камнях факела, и вскоре Младший Брат крикнул:
— Нашел! Мост!
То что нашел Брат Така за мост можно было принять только в потемках. Наверняка это было частью какого-нибудь испытания — слегка обтесанное бревно шириной две сложенные вместе ладони уходило в темноту и не известно было упирается ли оно там во что ни будь или просто повисает над пустотой. Однако ничего другого им Просветленный предложить не мог.
— Как они тут ходили? — спросил Шумон, понимая, что ответа не получит.
— Кто тут только ходил? — поправил его Младший Брат. Глядя на освещенный конец моста Шумон опять спросил.
— И кто выходил с другого конца?
— Это— простой вопрос… Про трульдовских проникателей слышал?
— Слышал, конечно… Кто про них не слышал.
— Я точно знаю, что их учил кто-то из тех просвещенных, кто этот ход прошел.
— Пройдем и мы — и будет нам честь и слава…
Посмотрев на хлипкий мостик, брат Така с сожалением снял с плеч бревно. Риск получить стрелу в спину тут был несравненно меньше, нежели возможность сорваться из-за него вниз. Вместо бревна он, тщательно перевязав, водрузил у себя за плечами свой мешок. Шумон все это слышал, но не видел. Он стоял спиной к монаху, оценивающе осматривая мост. Доверия это сооружение не внушало никакого, кроме того, он смутно догадывался, что висит он тут не спроста.
«Как по-умному все сделано, — подумал он. — Идешь между стен, свернуть некуда. Вот стеночки-то тебя прямо на ловушку выводят… А тут вообще не увернуться…»
Делать, однако, было нечего и, собравшись духом, он вступил на него.
Бревно под ногами колыхнулось, оправдывая самые неприятные ожидания Шумона. Шаг. Еще шаг. Бревно дрогнуло и словно большая рыба попыталось уйти в глубину. Чуть повернув голову, Шумон увидел монаха.
Он хотел, было, остановить его, но услышав причитания монаха: — «Ай, зря бревно бросил. Ай, зря…» почел за лучшее сказать лишь:
— Ты потише там.
Мелко семеня, стараясь попасть
«Нет лучшего мешка для неожиданностей, чем темнота» — подумал он и словно в ответ на его мысли где-то раздался протяжный скрип. Его услышал и монах. Они остановились, ожидая что произойдет дальше, и дождались.
Произошло все чрезвычайно быстро.
Далекий скрип сменился сухим приближающимся шелестом. Услышав его Шумон выставил руку с факелом словно стараясь раздвинуть темноту перед собой.
Именно в это мгновение что-то светлое с растопыренными во все стороны белесыми отростками влетело в освещенное факелом пространство и смело Шумона бревна. Слабый вскрик его унесло в темноту. Монах упал ничком. В лицо ему пахнуло запахом гнилого дерева. В обступившей его темноте он лихорадочно соображал, что же произошло?
Он успел заметить только множество растопыренных лап. Воображение живо дорисовало все остальное— когти, горящие глаза, кривые жвала, сочащиеся ядом….
В этот момент, когда мужество почти покинуло его, он услышал голос Шумона:
— Э-ге-ге! — кричал тот. — О-го-го!
И не было в его голосе ни страха, ни боли, а было какое-то очумелое торжество. Голос безбожника приближался. Брат Така поднял глаза. Освещенное факелом лицо Шумона неслось обратно.
То ли неожиданно бодрый голос Шумона, то ли свет разгоревшегося на ветру факела словно сдернули пелену с глаз монаха. Шумон пролетел рядом с ним, обдав его запахом гнилого дерева, и унесся в темноту. Глядя вслед ему, монах вдруг понял тщетность своего страха. Никакой это не паук, а всего-навсего изрядной величины пенек на длинном канате.
Шепот страха в ушах умолк. Впереди и позади себя он услышал шелест и почувствовал порывы ветра. Он не видел, но чувствовал, как над погруженным в полную темноту мостом болтались туда-сюда несколько пней.
С неумолимостью предначертания Шумон вновь пролетел над мостом. Монах проводил его взглядом.
— Прыгай!
— Нет. Опасно! — крикнул в ответ Шумон, проносясь над бездной. — Останови меня. Брось мне веревку!
Он воткнул факел в гнилое дерево и приготовился ловить её.
Монах, однако, не спешил. Сев на мостик, он сперва крепко привязал один конец к нему, а другой конец, аккуратно смотав в кольцо, взял в руки.
— Держи!
Веревка взвилась вверх, к несущемуся на монаха пню. Им повезло. Шумон поймал ее с первого раза, и брат Така, намотав на ладони полы своего балахона начал притормаживать движение Шумона. Веревка дергалась, он то отпускал её, то снова сматывал. Дважды из-за этого он чуть было не сорвался с моста, но и результат был на лицо — пенёк колыхался все более лениво.
— Четвертая это или пятая? — спросил сверху Шумон.
— Ты сперва слезь, — сквозь зубы отозвался монах, — а то летаешь тут как… муха.