Повесть о полках Богунском и Таращанском

Петровский Дмитрий Васильевич

— Взвод, по коням! Низом — право столба! — скомандовал Денис. — Выходи к яру!

Первый взвод вскочил в седла и вихрем помчался под гору. А Денис и Евтушенко подошли к убитым.

— Настреляли вовкив, — сказал Евтушенко, — и буркой не накроешь!

Один из лежавших вдруг застонал и потянулся рукою к поясу, на котором висел ящик от маузера. Ящик был пуст: маузер лежал в стороне на снегу.

— Ишь чего захотел! — крикнул Евтушенко. — Еще жалить думаешь, гнида! Не выйдет твое дело, пёс!

— Там… одна пуля… — с трудом проговорил раненый.

Евтушенко поднял маузер.

— Для себя берег… Убейте скорей, прошу вас… — сказал

раненый.

Евтушенко поднял маузер, отвел затвор и, убедившись, что в магазинной коробке зарядов нет и лишь одна пуля в стволе, сказал:

— Что верно, то верно, — и нацелился раненому в голову.

Денис схватил его за руку.

— Это ж Ященко! — сказал Евтушенко, помогая Денису повернуть раненого на спину, чтобы осмотреть рану.

— В живот, — произнес Денис. Он вынул бинт из сумки и принялся перевязывать раненого.

Евтушенко укоризненно посмотрел на Дениса. Взор его выражал: «Да брось ты его, пса!»

— Где здесь ближайшая больница?

— В Ярославце, — ответил Евтушенко.

— Доставьте его туда, да чтоб жив был. Понял?

Наконец Евтушенко догадался, для чего Денису нужен был этот человек.

Евтушенко свистнул и что-то строго приказал подбежавшему хлопцу. Тот мигом понесся обратно к коню и, вскочив на него, гикнув, помчался вперед. Евтушенко пошел по полю, переворачивая ногою трупы.

— Гляди, никого не пристреливай! — крикнул ему вслед Денис и пошел к коням, стоявшим в овраге.

— Знаю! — недовольно крикнул в ответ Евтушенко.

— Его же батьку оккупанты очи выкололи, — сказал Денису Киёк, едучи с ним рядом. — Вот он и не имеет теперь ни к кому пощады. А так хлопец — душа. И его самого уже эти бандюги пытали. Поймали… Вон у того самого Щекотюка он под чоботом лежал тому месяца два назад. Да Васька Москалец нарвался и выручил. А то бы прикончили хлопца.

— А вот эта, — показал Киёк на убитую женщину, мимо которой они только что проехали, — тоже тогда была с ними и издевалась над Евтушенко по-своему, по-бабскому.

Выстрелы в лесу прекратились. Вдалеке показалась из-за яра цепочка всадников взбиравшихся по мокрому снегу на гору. Денис закричал:

— Вертай! — и поскакал навстречу.

— Тут вообще, брат Кочубей, дела крученые, перекрученные. За них-то Евтушенко и пострадал. Я не хотел тебе говорить при хлопцах. Самых главных ты сразу взял под крышку. Это ты без ошибки. Может, ты и слыхал про то? Про «казацкую могилу»? Не слыхал?.. Так слушай. Попервоначалу, как приехала власть из Чернигова — вот эта самая, что в Маковой будке осталась, — кивнул он в сторону Макова, — Тыдень города не занимал. Он со своим полком в Чарторыгах да в Дубовичах стоял. А бандитюг этих тогда еще не было, не объявились, — кивнул он на убитых. — А вот и фершал идет, повернем подале, — сказал он, показав на приближающихся с носилками людей.

— Как дела? — спросил Денис подскакавших всадников.

— Бойчук убит, — сказал Грицько Душка и снял шапку.

Денис нахмурился и тоже снял шапку.

Подъехавший взвод окружил Дениса. Все поснимали шапки, отдавая честь убитому товарищу.

— Никого в живых не оставили! — сказал Душка, гневно махнув рукой и надевая шапку. — Ваших нет!.,

— Это — бой!.. — сказал Киёк. — Слушай меня, — продолжал он, когда они отъехали. — Вот эти сопляки, что там в будке, ни разу в бой не ходили сами, а что, сволота, придумали! Они написали Тыдню: «Ежели ты не против советской власти, входи в город спокойно». Но Тыдень

не пошел.

Когда вошел Кривущенко в город, ему сказали: «Арестуй теперь Тыдня и его отряд». Кривущенко не согласился, выругался по-матерному и хотел уходить из города. Тогда вон та сучка, военком задрипанный, что сидит там в будке, взял да и убил его на месте, у себя на квартире, где и шел этот разговор. А отряд окружили и безоружных ночью повязали, да и бросили — сто пятьдесят человек! — в тот самый погреб, что еще сыздавна назывался «казацкой могилой»: в нем заживо поховали запорожцев вельможные злыдни, как тут говорят старые люди. Там колодезь — без дна. Да сверху еще и землею присыпали. Живых людей засыпали — слышишь? А назавтра объявили, что партизаны разбежались. Но пять человек действительно убежали. Они-то все и рассказали Тыдню. Тыдень бросился на город. Но тут Евтушенко выехал в Чарторыги и предостерег Тыдня. Хай пошел на весь гай. Впоследствии и Евтушенко ж поймали и хотели убить, как главного виновника. Руки ему повыкручивали, вешали на проволоке. Кипятком ноги пообваривали. Чего не делали, ну все-таки он спасся.

Мы обо веем этом доносили в губернию. А нам оттуда сказали: ведите строгое следствие по этому делу, а мы, мол, вскорости беспременно вам подмогу пришлем и смену тем губпрохвостам, если это правда. И вот дело затянулось до сегодняшнего дня.

Правда, недели две назад приехал, вишь, новый председатель укома, но они и его уже опутали. Он приказал нам следствие по делу «казацкой могилы» прекратить, как «политически вредное». Ха! Слышь?

Как тут советскую власть установлять, когда против нее враги работают! Народу справедливость требуется. Это ж крестьянство — мирное население, забольше бедняки. Надо ж различать. Тыдень, правда, так и хотел. Мы ему через Ваську Москальца инструкцию дали и обещали свою поддержку. Одно время он в армию хотел ходу дать, когда Рубан от тебя приехал с предложением, но как раз к тому времени и случилось это дело с Кривущенко. Тут все и обломалось. А кроме того, дошли слухи, что и ты на фронте — против Стрекопытова. А он беспременно к тебе хотел.

Начало уже вечереть. Бой постепенно затих, и Денис решил ночевать, по предложению Кийка, в Тулиголовах.

Как ни казался Денис спокойным, но рассказ Кийка превосходил все, что мог он представить и чего мог ожидать от тех «губпрохвостов», в которых сразу узнал врагов.

Евтушенко передал вслед Денису с ординарцем, что решил сделать глубокую разведку и будет лишь ночью в Тулиголовах.

Два эскадрона, посланные в обход вокруг лесного массива, еще не возвращались.

Добившись по аппарату Шостки, Денис подтвердил свои полномочия и просил, чтобы посланный им эскадрон был расквартирован до распоряжения в Шостке. Шостка, получив его сообщение о разгроме банды, подтверждала, что «уже сейчас можно считать положение выигранным. Тыдень, очевидно, пойдет на сговор, он давно уже в оппозиции по отношению к прочим бандитам».

Высказав удовлетворение арестом военкома, шосткинский военком прозрачно намекнул, что «Глухов вообще представляет собою контрреволюционное гнездо». Командир отряда, говоривший по проводу с Денисом из Шостки, высказал в конце предложение произвести завтра совместно с присланным эскадроном маневр в сторону Новгород-Северска, чтобы разведать там леса, куда могли уйти остатки банд Бусла и прочих. Командир предлагал Денису в свою очередь пройти кавалерией местность в сторону Кролевца и Путивля.