Повесть о школяре Иве
Шрифт:
Все это Эрменегильда прошептала, то и дело боязливо поглядывая на окно, откуда доносился шум ливня.
— В грозу они особенно дерзки, — тоже шепотом сказала Урсула. — Брат Кандид мне говорил, что он читал мессу, а в это время налетела гроза. Так два демона не давали ему совершать богослужения: один тушил свечи на алтаре, а другой, обернувшись кошкой, вскочил брату Кандиду на голову. Из-за грозы никто в церковь не пришел, и брат Кандид один еле справился с окаянными, окропив их святой водой…
Рассказ Урсулы был прерван блеснувшей за окном молнией, вскриком Эрменегильды, снова уткнувшей голову в колени кормилицы, сильным ударом грома и частым стуком в дверь Испуганные женщины не откликнулись на него.
— Кто-то стучит к вам, — сказал Ив.
— Ах! Святая Мария! — воскликнула Урсула, крестясь. — Кто там? Войдите!
Урсула хотела встать, но Эрменегильда схватила ее за руку:
— Не уходи! Мне страшно!
Дверь отворилась, и на пороге ее появился один из вкюйе барона.
— Простите, госпожа, за беспокойство, — сказал он и обратился к Иву: — Тебя зовут Ивом?
— Иди за мной.
Эрменегильда встала:
— Подождите! Куда вы его уводите?
— По приказанию мессира барона, — ответил экюйе и ватворил дверь за собой и Ивом.
«От кого он узнал мое имя? — думал Ив, идя за вкюйе. — Ведь, кроме Госелена, моего имени никто здесь не знает. Значит, кто-то спросил у Госелена? Кому оно понадобилось? Ведут меня по приказанию барона, значит, барону понадобилось мое имя. Зачем?» Зажав под мышкой свою книгу, Ив шел по верхнему двору к мосту через ров, окружавший стену, так называемую «рубашку» главной башни. Дождя уже не было, ветра тоже, но небо все еще было затянуто серой дымкой.
Двор был пуст, только в луже купались воробьи. Прошли через мост, подошли к стене. Экюйе крикнул:
— Оэ! Лестницу!
За решеткой окна у двери на мгновение мелькнуло лицо привратника, потом он появился в дверях и спустил железную лесенку. Поднявшись и пройдя полутемным проходом по такой же лесенке, экюйе и Ив спустились по другую сторону стены. Там они подошли к ступеням подъезда главной башни, над которым тоже высоко была вырублена дверь, но лесенка из нее была спущена, У подъезда ходил взад и вперед дозорщик с легким копьем в руке. Экюйе сказал ему, указывая на Ива: «Посмотри за ним, а я сейчас вернусь», и поднялся в башню.
Ив недоумевал: «Что все это значит? «Посмотри за ним»! Точно я вор какой-нибудь!»
Сбоку от подъезда, в стене башни, Ив увидел у самой земли низкое продолговатое оконце с толстыми железными прутьями решетки. «Подвал», — подумал он и вспомнил рассказ звонаря про страшную тюрьму под этой башней.
Прошло довольно много времени. Дозорщик медленно ходил взад и вперед. Зазвонил церковный колокол — полдень. Небо чуть посинело, но солнца все еще не было.
Площадка подъезда служила местом посвящения в рыцари и местом суда владельца замка над его подданными. Так повелось во всех замках, но Ив об этом не знал, поэтому не понял, для чего вынесли и поставили на площадку Широкое кресло резного дерева и положили перед ним пестрый коврик. Дозорщик подошел к Иву и стал возле него.
На подъезд вышел барон, за ним маршал, сенешал и два экюйе. Барон был в длинной белой тунике с вышитыми волотой ниткой подолом и рукавами у предплечья, со складками на груди и опоясанной широким поясом, тоже расшитым золотом. На плечи была накинута голубая шелковая мантия, обшитая горностаевым мехом с круглой позолоченной пряжкой на правом плече На голове — золотой обруч. Сенешал, управитель всего хозяйства барона, был толстый, розовощекий, усатый старик, похожий на разжиревшего кота, в ярко–зеленом камзоле, с большим кожаным кошелем, висевшим на поясе, толстые ноги затянуты в узкие разноцветные штаны, зеленые и желтые. Экюйе, тот, что привел Ива, и другой, оба были в одинаковых коричневых блио и синих, облегающих ноги штанах, вакрывающих ступни. Барон сел в кресло. Экюйе стали за ним, сенешал и маршал — по обе стороны.
— Ближе, — отрывисто сказал барон Иву.
Сенешал и маршал, оба одновременно дернулись вперед и, перебивая друг друга, крикнули дозорщику:
— Подведи его ближе!
Дозорщик копьем подтолкнул Ива к ступенькам подъезда.
— Узнаю, тот самый, — так же отрывисто сказал барон, чуть повернув голову к маршалу, и, прищурив глаза, обратился к Иву: — Звать?.. Звать как?, — Ив, — поспешил сказать маршал.
— Пусть сам говорит, а ты помолчи! — повысил голос барон и опять к Иву: — Звать?
— Ив.
— Откуда?
— Из Крюзье–на–Эре.
— Близ Шартра?
— Да.
— Что это у тебя за книга?
— Моя.
— Какая книга, спрашиваю! — крикнул барон, топнув ногой. Потом протянул руку: — Дай сюда!
Ив крепко зажал книгу и сделал вид, что не слышит.
— Дай сейчас же книгу!
— А вы отдадите ее мне?
— Ты смеешь не повиноваться мне, вонючий звереныш? Взять у него книгу!
Оба экюйе бросились исполнять приказание. Ив прижал книгу к груди скрещенными руками.
— Не троньте, — сказал он взволнованно. — Пусть мессир маршал скажет, что я не лгу: книга моя, и он знает, что в ней написано.
— Что это за книга? — спросил барон маршала.
Красные веки рыцаря Рамбера часто замигали.
— Клянусь именем бога распятого, я эту книгу вижу в первый раз! — прогнусавил он.
Ив обомлел от изумления.
— А, так ты еще и врешь?! — крикнул ему барон. Взять у него книгу!
— Я говорю правду, а мессир маршал…
— Молчи!!! — взвизгнул рыцарь Рамбер.
Экюйе выхватили у Ива книгу и передали барону. Тот грубым движением раскрыл, словно разломил ее, и несколько раз перекинул страницы с одной стороны на другую.
Ив умоляюще протянул к нему руки, воскликнув:
— Что вы делаете?.. Это святая книга!
— Святая? — спросил барон, насупив брови. — О чем тут?
— Это книга изречений святого Августина и святого Бенедикта.
Барон поднял брови и осторожно закрыл книгу.
— Ты умеешь читать?
— Да.
— А писать?