Повести и рассказы
Шрифт:
– Нет, – говорит, – больному отдыхать нужно. Ему разговор вредно. Уйди. Не мешай ему кушать бульон.
Поднялся чернявенький.
– Ладно, – говорит, – что ж делать. Отдыхай. После поговорим, как окрепнешь немножко… Зайду я к тебе. Прощай.
Ушел чернявенький. А Петька лежит и думает:
«Какой разговор у чернявого? Что у него за дело ко мне? Странное какое-то дело…»
Но уж другие мысли лезут Петьке в башку. Более важные мысли лезут.
Думает Петька о том, как ему быть и как поступать.
Бежать
Нет, не таков Петька парень, чтобы дело задуманное бросить. Решил Петька часики заполучить – заполучит. Не важно, что ждать долго. Можно и потерпеть немножко, можно и в приюте пожить, пока дрова не кончатся.
Стал Петька ждать, пока дрова кончатся. Поправляется заодно.
А дров, надо сказать, сто кубов. Дров не на месяц-два, а на год, может быть, хватит. Но твердо решил Петька ждать и ждет… Терпит.
Поправляется. По лазарету ходить начал. Начал ходить из угла в угол. Скучно, конечно, ходить.
К окну подойдет, на улицу посмотрит. На улице дождь целыми днями. Август уже подошел.
И вот раз приходит к Петьке чернявенький. С книжкой приходит. Поздоровался, на койку Петькину сел.
– Скучаешь, – говорит. – А я тебе книжку принес. Интересная книжка. На вот, прочти…
Отмахнулся Петька.
– Знаю, – говорит, – какие это книжки. Политические… Со смыслом. Не хочу я ваших книжек политических.
– Нет, – говорит чернявенький. – Это не политическая. Политические ты зимой штудировать будешь, когда занятия начнутся. А это просто так – интересная беллетристика. Прочтешь – я тебе еще принесу.
Положил чернявенький книжку на табуретку, посидел немного и ушел. А Петька спать завалился.
До вечера проспал; вечером его Рудольф Карлыч разбудил, ужин принес.
Скушал Петька ужин – снова спать завалился. Да не спится что-то… Лежит, в потолок глядит. На лампочку электрическую глядит. Тошно глядеть. Скучная лампочка.
Стал Петька на пол глядеть – тоже мало интересного.
И вдруг на табуретке книжку заметил. Обрадовался.
«Погляжу, – думает, – от нечего делать».
А книжка рваная, замусоленная попалась, но, на счастье, с картинками. Стал Петька картинки разглядывать. Сначала так – ничего особенного, потом интересно стало.
Нарисован на картинке преступник.
Связан преступник по рукам и по ногам канатом. А рядом – надсмотрщик с мечом.
«За что, – думает Петька, – сграбастали субчика?»
Перелистнул Петька страницу – прочел. Дальше читает… Да неинтересно читать, не знает, что раньше было. Стал с начала читать. И до того увлекся, что всю ночь напролет прочитал…
Интересная была книжка. Называлась та книжка «Иафет в поисках отца». Как одного маленького шкета аптекарю подкинули. И звали его Иафет. А он вырос и пошел по белу свету отца своего искать. И как искал, и всякие приключения, и наконец нашел своего отца. А тот – богатый миллионер. И очень рад видеть родного сына. И подарил ему фрак…
Прочел Петька эту книжку и даже пожалел, что кончилась книжка и больше нет.
Как пришел чернявенький в другой раз, Петька сразу:
– Книжку принес? Засмеялся чернявенький.
– Что? – говорит. – Понравилась? Нет, – говорит, – сейчас не принес, после принесу. Я к тебе по другому, более важному делу пришел. Я с тобой давно поговорить хотел, все ждал, когда хворать перестанешь. Теперь можно…
– Можно, – говорит Петька, а сам думает: «Какое у него может быть дело?»
– Садись, – говорит и на койку показал.
Сел чернявенький. Поглядел Петьке в самые глаза и говорит:
– Помнишь, – говорит, – ночью… перед тем как ты заболел… Куда ты тогда ночью ходил?..
Вздрогнул Петька, не вытерпел и закрыл глаза. Покраснел, наверно. Говорит:
– Не помню, куда ходил… Может, – говорит, – никуда не ходил. А что такое?
– А то, – говорит чернявенький. – Расскажу я тебе все по порядку. Пятакова знаешь?..
Вспомнил Петька:
– Одноглазый такой?
– Ну да… Еще ты с ним подрался. Ну, так Пятакова больше в нашем детдоме нет. Понял?
Не понял, конечно, Петька.
– Ну так что ж? – спрашивает. – Что ж такого, что нет?.. Очень рад… Лезть не будет.
– А то, – говорит чернявенький, – что виной тому ты. По твоей вине отправлен Пятаков в реформаторий, в детскую тюрьму.
– За что?
– За дрова.
Покраснел Петька самым отчаянным образом.
– За какие дрова? – спрашивает, а сам чернявенькому в глаза посмотреть не может.
– За такие, – говорит чернявенький. – Сам знаешь, за какие… А только дело вышло так. Пятаков этот еще раньше дрова воровал. Продавал торговкам на Слободе. Попался. Первый раз ему выговор сделали. Ну, он побожился, что больше воровать не будет… А тут опять с дровами история. В ту ночь разворотил кто-то саженей пять. Я-то знаю кто, а все на Пятакова подумали. Пятакова за такие дела – в реформаторий… Хоть он и не виноват, а виноват ты…
Замолчал чернявенький, молчит и Петька. Нет у Петьки духу отпираться. Ждет Петька, что ему еще чернявенький скажет. А чернявенький говорит такое:
– Должен ты сознаться, что воровал дрова ты, а не Пятаков.
– Как? – говорит Петька. – Как воровал? Не воровал я!.. Иди ты…
– А что же ты?.. В бирюльки играл?
Не знает Петька, что и сказать. Не расскажешь ведь про часики.
– Я, – говорит, – это просто так разворотил. От злости.
Усмехнулся чернявенький.
– Ну, – говорит, – это как хочешь. Тем для тебя лучше. Но сознаться ты все-таки должен.