Повести. Рассказы
Шрифт:
— Это точно, — согласился Переметов. — По себе знаю. Точно — помогает. — И пил чай, шумно отхлебывая.
В первые минуты все мы почему-то прислушивались, как он пьет чай — с аппетитом, со вздохами, с большим удовольствием. Но он, еще не докончив чаепитие, стал поучать и наставлять:
— Ты думаешь, Фомушкин, руководить районом — раз плюнуть? Нет, брат, не так. Не. так совсем… Надо с народом держать связь. С народом. Вот так…
— Держим связь, — попытался отбрыкнуться Валерий Гаврилович, но это только подлило масла в огонь.
—
— А это еще надо доказать, — бросился в защиту Алеша. — Нужны факты. Дайте фактики.
— Факты? — переспросил Переметов и окинул всех нас взглядом. — Я бы тебе тысячу фактов привел… да не место тут об этом балясы точить. Все идет к худшему и к худшему. С такими темпами отрыва от народа нс скоро придем к коммунизму, а обратно пятиться будем.
— А может быть, вам это только кажется? — как-то вяло, нехотя спросил Валерий Гаврилович.
— Что мне кажется?
— Ну, что все хуже в районе, чем при вас.
— Нет, брат ты мой! Это тебе кажется все хорошо. Вот так…
— Мне не кажется. Есть и хорошо, есть и плохо. По-разному.
— Ничего я не вижу хорошего в районе. Ни шиша. Вот так… И вам, дорогие товарищи, придется потом расплачиваться за свою совесть. Придется выпить горькую чашу. Я не пророк, но так оно и будет.
— А мы ее уже выпили до дна, горькую чашу, — рубанул неожиданно и на полном серьезе Захар Макарыч.
Никто из нас не понял намека. Переметов спросил в недоумении:
— Как так — выпили до дна?
— А так: перед тем как ехать сюда, мы с Алешей целую поллитру раздавили, как головастика. Крэк! И — нету.
Мы рассмеялись. Однако Алеша даже и не улыбнулся. Он, казалось, приготовился слушать ответ Переметова на шутку. Но тот, покачивая головой, повторял с сожалением:
— И это — руководители! Руководители называются! Как же вы с народом будете разговаривать? Руководители… Дошли до ручки… Тоже мне, руководители… — Он напирал на это слово, поглядывая на Чумака и Фомушкина с участием как на больных. — «Над кем смеетесь? Над собой смеетесь», — сказал писатель Гоголь. И правильно сказал…
Захар Макарыч в данном случае представлял «народ», который тоже смеялся и любил смеяться. Меня же, конечно, Переметов не причислял ни к тому, ни к другому слою общества, поэтому я хохотал от чистого сердца.
Когда же стали располагаться, чтобы вздремнуть перед зорькой часок-другой, Переметов заметил, что место мы выбрали не то, и что костер развели не там, и что варить чай не умеем, что варить его надо с умом, а «не раз плюнуть».
Алеша нарочито вежливо остановил его поучения:
— Вы ложитесь-ка, Яков Гордеевич. Ложитесь. Мы народ тугой — за один вечер не перевоспитаешь. Ложитесь — отдохните. Чего зря слова тратить. Если бы так с месячишко, то польза была бы. А за один вечер — не получится, говорю.
— Пожалуй, верно, — согласился
— Коне-ечно, — согласился Алеша вполне серьезно и степенно (он так умел). — Вид должен быть. Вот при вас-то бывало… Э, да что та-ам!
— То-то вот и оно. Понимать надо.
— Надо, — опять же поддержал Алеша. — Когда бабка моя готовилась сказку сказывать, то начинала так» «Кто ума не занимает, тот и сказку понимает».
— Правильно бабка говорила. Умная бабка, — подтвердил Переметов и стал укладываться, покряхтывая и ворочаясь. — Тоже мне, охотники… не могли потолще настелить.
Алеша прямо-таки встрепенулся:
— Да если бы я знал, что вы тут, то тогда…
Взаимопонимание Алеши и Переметова было буквально трогательно. Только Переметов-то не знал, что в Алеше бес сидит глубоко.
Петр Михайлович из-под плаща, которым он накрылся с головой, спросил полусонным голосом:
— А чего это вас прорвало на охоту, товарищ Переметов? Думалось, звать вас на охоту — все равно что курицу звать в воду.
— Посмотрим завтра, кто из нас охотник, — лениво ответил Переметов.
— Я не к тому, — докучал из-под плаща Петр Михайлович. — Откуда неожиданно страсть?
— А может, она и была у меня, страсть… да положение не позволяло… «Предрика, а с ружьем шляется». Так может сказать народ? Может. А к народу надо прислушиваться… И кроме того: где ты сейчас купишь утку? Нигде в районе не купишь. С мясом засели… С такими руководителями, как вы, утятины не покушаешь…
Он что-то говорил еще и после, но слова проскакивали мимо моих ушей. Было уже неинтересно. Лишь одно я вынес: Переметов был глубоко убежден, что без его личного руководства Камышевецкий район гибнет безвозвратно и уже никогда не сможет подняться вновь.
Перед самой зарей чуть-чуть покрапал нежный дождичек и обросил все вокруг. Легкий туман повис над камышами. С утра дождь — это не дождь, а туман с утра — к вёдру. Приметы верные — будет хороший день.
Перед рассветом мы расползлись по камышам на своих челноках, а Переметов заболтал весельцем к реке, в свое сооружение.
Мы с Валерием Гавриловичем решили стать в «голове» вдвоем. На таком озере можно и вчетвером.
Зашалашились мы довольно быстро, легко и просто. Нужен был только небольшой моток шпагата и — больше ничего.