Повести
Шрифт:
Вдруг над разъяренной толпой раздался зычный голос:
— Мужики!.. Товарищи!..
На штабеле бревен, что сзади Гагариных мазанок, стоял Харитон, с высоко поднятыми руками. У него горели глаза, он как бы стремился взлететь. Он несколько раз окрикнул толпу, все еще избивавшую стражников и Гагариных молодцов, и когда все обернулись к нему, что есть силы закричал:
— Настал час, товарищи! Революция идет в России… Братья рабочие против царя поднялись, против банкиров, у коих сотни миллионов, против фабрикантов и заводчиков… Братья рабочие бьются
— За хлебом! — подхватила толпа.
Обгоняя друг друга и толкаясь, мужики бросились к своим домам. Торопливо запрягали лошадей, бросали на телеги торпища, мешки, вилы, топоры, колья. Всполошный крик пронесся и по другим обществам.
Уже многие запрягли лошадей, что-то кричали друг другу. Пробежал Тимоха Ворон.
— Пошел, пошел, мужики!
Ног под собой не чувствуя, бежим с Павлушкой к нам. У нашей избы стоит мать, тетка и дядя Семен. Мать тревожно смотрит, как запрягает лошадь Иван Беспятый. Куда и хромота его девалась! Он кричит моей матери:
— Арина, вы что?!
Лицо у матери такое, будто сноза пришел податной.
Дядя Семен неодобрительно всплескивает руками.
Кричу матери:
— Все едут за барской рожью!
— Бог с ними, не надо.
— Как не надо, раз все едут?
— Не надо! Стражники иссекут.
— Где им! Двух-то совсем, видать, укокошили.
Мать кричит на меня:
— Садись жрать. Без тебя голова кругом идет.
Я озлобленно кричу матери, не обращая внимания на гостей:
— Скоро жрать будет нечего. Люди не дурее нас!
Прибежал мой крестный, высоким тенором завел:
— Кума Арина, какого вы?! Запрягайте мерина и — пошел! Мы поможем. Пудов десять отхватите.
— Пет, нет, — прошептала мать, — ты, кум, и не говори. И так руки–ноги ходуном ходят. Засекут.
— Коль сечь будут, так всех.
— Пет, нет, — опять пролепетала мать.
— Мне как хотите, — рассердился крестный и побежал дальше, торопя всех по дороге.
Я тихонько отозвал Павлушку за угол избы.
— Пойдем?
— Ага! — быстро согласился он.
— Погоди, лепешку возьму.
— Забежим лучше к нам, я две стащу. У нас сдобнее ваших.
Ничего не сказав матери, мы побежали к Павлушке. Улицей и переулком мчались подводы. У Павлушки нет дома никого. Отец его, не в пример нашему, уехал в имение. Павлушка взял лепешки, и мы побежали на гумно. Оттуда, с луга, нам все видно. Ехали подводы дружнее, чем на сенокос. Впереди десятка полтора верховых. У них колья, вилы, палки. Многие, как и мы, бежали. Нас догнали Авдоня и Костя Жила. Костя на бегу сообщил, что отец его лежит в сенях, стонет. Вынул из кармана коробку спичек, потряс ею. Мы догадались, что это значит. У Авдони ножик, сделанный из косы. Крепко сжав его, он наотмашь пырнул воздух. Вдруг мы услышали:
— Гони, гони–и!
Остановились,
— Это Николай Гагарин, — сразу узнал Костя. — Упредить хочет.
Заметив погоню, сын Гагары ударил лошадь.
— Гони, гони! — кричали преследователям.
Сын Гагары ударился к лесу на горе. Видимо, он хотел, чтобы его заметили из имения. Верховые догадались об этом, один отделился и понесся наперерез, а двое погнали следом. Скоро сын Гагары скрылся за лесом, там же пропали и верховые. Едва они скрылись, как на этой же горе показались, пыля, несколько подвод.
— Второе общество к Шторху за хлебом тронулось! — радостно крикнул кто-то.
Мы бежали межой, нас обгоняли, кричали, чтобы мы вернулись. Я присматривался, искал Харитона, но его не было. Мы перебежали на вторую межу от дороги. Вот и грань! Дальше барская земля. Чужая, запрещенная!
Вон и усадьба. Вправо, на берегу пруда, ометы соломы. Стоит паровая молотилка, несколько кладей овса, проса. Влево — лесок, из-за которого Косорукий попытался тогда захватить наше стадо. За леском большой сад, в саду барский дом, флигель, людская, контора, каменные конюшни, сараи, погреба. Перед въездом в усадьбу возле ограды — огромные, длинные амбары. Один из них двухэтажный, с подъездом наверх.
— Бежим скорее, а то ничего не увидим! — крикнул я.
Прибавили рыси. Больно кололо в боку. Подводы гремели впереди и сзади. Среди наших были гости из соседних сел. С горы спускались верховые, что гнались за сыном Гагары. Они галопом мчались к имению. Туда же приехали первые подводы.
— Гляди, что там такое? — вскрикнул Павлушка.
Мы остановились. Нам виден сад и крыши барских зданий. На пригорке недалеко от амбара, сгрудились подводы. Крик, ругань, чей-то высокий голос.
— Э–э, никак стражники! — испугался Павлушка.
Недалеко от кучки верховых, которые были впереди подвод, гарцевали конные стражники. Они размахивали шашками, то наступали, то пятились, а толпа стояла на месте, кричала, грозилась кольями.
— Драка будет! — задыхаясь, крикнул Авдоня. — Тятька не утерпит.
От бега у меня спирало дыхание. Чем ближе, тем слышнее страшный гул голосов. Мы остановились почти у первых подвод. Тут целая орава ребятишек. В другой куче рекруты. Они вот–вот готовы броситься в схватку.
— Управляющего подайте! — крикнул Ворон стражникам.
— Добром говорим — уезжайте. Грабить не дадим! — ответил толстый стражник.
— Вас не спросимся.
— Стрелять будем!
— Попробуйте! Эй, мужики, — взмахнул Ворон железной клюшкой. — Что стали? Пошел к амбарам!
И первый направился к амбару.
— Назад! — крикнул стражник, направив шашку ему в грудь. — Детей, разбойник, вспомни!
— Бей их! — крикнул Ворон и так стремительно ударил клюшкой по руке стражника, что тот, выронив шашку, запрокинулся.