Повестка в космос
Шрифт:
7
Еду мне приносил Сурен. И каждый раз он был с майором. Сергачев внимательно осматривал каюту, перетряхивал вещмешок.
— Что вы ищете? — спросил я, когда после осмотра утром и днем, он то же самое начал проделывать и вечером. — Я тут что, родил? Ко мне же никто не заходит.
— Ну а кто тебя знает, — пробормотал майор. — Ты такое устроил, что будь моя воля, тебя бы в смирительной рубашке держали, а обыскивали не каждые шесть часов, а каждые полчаса.
— Это просто паранойя какая-то… — пробормотал я, забирая у Сурена тарелку. На тарелке была солидная горка пюре из паштета и два паштетных прямоугольных кусочка, символизирующих хлеб. Бедный Сурен!
— Да, товарищ майор! — тут же поддержал меня Сурен. — Я и товарищу полковнику говорил: нельзя так питаться! Мы что, скотина? Нужны свежие продукты, а не такие куски грязи. Как можно готовить? Зачем готовить?
— Помолчите, рядовой! — оборвал его Сергачев, прощупывая швы вещмешка. — Начальство лучше вас знает, чем кормить. Дай бог, чтобы вы на земле такую полезную пищу получали…
— Какой полезная? — возмутился Сурен. — Как может коричневая глина быть полезная? Зелень нужна, свежие овощи!..
— Ну хватит! — прикрикнул майор. — Развели тут детсад! Одному еда не нравится, второй теракты устраивает…
Сурен с любопытством посмотрел на меня. Я уплетал коричневое пюре. Заметив его взгляд, я подмигнул ему. Сурен попытался показать что-то знаками, но майор тут же крикнул:
— Выйдите немедленно, рядовой! Вздохнув, Сурен вышел за дверь. Пережевывая пресную, но тем не менее довольно
вкусную массу, я наблюдал за Сергачевым.
— А скажите, товарищ майор, — пробубнил я с набитым ртом, — а что истанты говорят о случившемся? Что они думают?
— А ты к ним больше и на пятьдесят метров не подойдешь, — ответил майор. — Можешь считать, что война для тебя закончилась… к моему сожалению… Будь моя воля, я бы нашел для тебя работку… Жалко, что штрафбатов тут нет.
— Будь моя воля, будь моя воля, — передразнил я его. — Такое чувство, что вы комплексуете, будто вам развернуться тут не дают.
— Разговорчики! — прикрикнул он. — Распустили вас! Я так и знал, что из этого добра не выйдет. Ну, думаю, голова теперь не только у тебя слетит. Все ответят, кто за попущения в уставе голосовал. Подумаешь, космос! Да в космосе с вас три шкуры надо было драть, чтоб и пикнуть не смели! Докатилась страна…
— Ай!.. — Я махнул ложкой. Ну что с ним было разговаривать! Никакого смысла.
Забрав тарелку, майор запер за собой дверь.
Впервые в жизни я сидел под арестом. Хотя какой это арест? Заперли в каюте. Да еще с иллюминатором: в моей комнатушке они побоялись меня оставить, думали, наверное, что я там под кроватью ядерную бомбу спрятал. Вещи мне тоже оставили. Даже плеер не забрали. Я подозревал, что обыски были личной инициативой нервничающего майора. Полковник не походил на идиота и вряд ли бы отдал распоряжение устраивать такие представления. Я хотел сам отдать плеер, сказать, чтобы вернули хозяину, но решил, что лучше того парня не упоминать, а то еще впаяют бедняге пособничество террористу.
Так что условия у меня были просто райские. Единственное, что мучило, — это скука и неизвестность. Страшно хотелось знать, что сейчас происходит в «высших эшелонах власти». Но я мог лишь наблюдать движение зеленых точек на экране своего внутреннего пространства и снимать с них показатели здоровья.
Бедняга Дэн тоже томился взаперти. Я так его и не увидел. Сразу после взрыва клоаки меня арестовали и увели.
Пялиться в космос скоро прискучило, и через несколько часов сидения я созрел до того, чтобы включить плеер, хотя до этого думал, что не буду слушать «Металлику» ближайшие лет эдак двести. Вставив наушники, покопался в содержимом плеера, вдруг там еще что завалялось. И действительно, завалялось. Помимо всех альбомов «Металлики» я обнаружил сборник
Матовое сияние потолка погасло, включилось почти черное красное свечение. Отбой. На станции, погруженной в мрак космоса, когда сияние даже двух солнц — это лишь свет одинокого фонаря в бездне, настала ночь. Я лежал на кровати, смотрел, как медленно-медленно перемещаются иглы звезд, наблюдая за вращением станции. В ушах у меня тихо пело: «…Дремлет притихший северный город…»
Я открыл глаза, и звезды встретили меня своим блеском. Царила тишина, потолок по-прежнему горел тусклым красным светом. Ночь на станции продолжалась. Я отлепил сплющенную щеку от кровати. За время сна наушник вдавился в ухо, проводок почти врос в кожу. Музыка не играла, я глянул на плеер. Все, батарейка сдохла. Плеер превратился в бесполезный кусок электроники, до возвращения на Землю о нем можно забыть. Растирая щеку, по которой шел желоб от провода, я подполз к иллюминатору. Справа светлело чуть заметным голубым отблеском — Ксита на подходе. Тупо глядя в космос, я зевнул. Сколько хоть сейчас времени? Все-таки без часов жутко неудобно. Это как зимой по утрам: на улице темнотища, просыпаешься — и снова бах лицом в подушку, но тут же включается будильник, и ты с ужасом понимаешь, что, несмотря на ночь за окном, пора на работу.
Что, собственно, я проснулся? Спал бы еще да спал. Я сел по-турецки и протер сонные глаза. И сон снился какой-то интересный. Куда-то я шел по улице, будто бы в Москве даже: большие дома, машины проносятся, солнце слепит. Куда шел? Зачем? Потом из-за угла показалось огромное белое здание, сияющее… Как раз в этом месте я проснулся. Что там, в этом здании? Огромное, белое… Похоже на экран мой координационный. Не успел я подумать — белая модель пространства тут же включилась в голове, приветливо засияла огоньками. Я вскочил.
Мгновение — и потолок уже светился дневным светом. Завыла сирена, гремящий голос объявлял боевую тревогу. Я не мог оторвать взгляд от своего экрана, пораженный увиденным. Прямо к Ксите тянулось желтое горячее щупальце, бесконечно длинное, теряющееся концом за пределами видимости. То сужающееся почти до разрыва, то взбухающее огромными утолщениями, щупальце почти касалось зоны нашего расположения. И все оно состояло из Красных Зед — нескончаемый смертельный поток летящих к нам кусков плазмы.
За дверью гремел топот ног. За стеклом иллюминатора разлетались от станции серебряные птицы. Боевая тревога подняла всех. Но боже мой, что мы будем делать? Это не отбившиеся от стада Красных Зед особи, как в прошлый раз. Тогда к нам прилетела маленькая частичка, одна из немногих оставшихся в живых после разгрома врага на Третьей станции. Сейчас же к нам стремился целый поток. Наверняка тот самый, основной поток. Такой же, какой шел по направлению к Дельте-5 и был остановлен. Красные Зед все-таки повернули. Они не пошли на Эйран, как предполагалось, они резко повернули в сторону. Но не к Измаилу, а к нам. И это был конец. Что мы могли сделать? Станция не могла передвигаться, как космический корабль: она представляла собой искусственную мини-планету, способную маневрировать лишь в пределах поля тяготения звезды. У нас не было мощи Третьей станции, у нас не было защиты на подходах. Ближайшие части находилась по направлению к Эйрану, совсем в стороне от того курса, по которому шли плазмачи. А откуда они, кстати, шли?