Повестка в космос
Шрифт:
Но тут я разглядел, что горящая полоска — лишь граница соприкосновения с водой прозрачной стены высотой до неба, со смертельной скоростью двигавшейся к Пьен-Ча. Стена совсем не просматривалась, лишь чуть искажала воздух и чуть сверкала отблесками света. Она оставляла за собой безобразное коричневое месиво, где уже не существовало ничего: ни наклонного океана, Ни оранжевого неба, ни воздуха.
Снуп что- то сказал, но я не знал таких слов. Я выматерился.
А ен- чуны бежали, бежали… Лишь некоторые остановились и глазели на новое зрелище.
Стена вышла на ровную поверхность, и стало ясно что это смерть. Лодки поворачивали к порту, но смерть уже
Безмятежные прозрачные волны плескались о камень.
Стая рейлов красиво уходила к дыре в космос, блестя голубоватыми отточенными телами.
Я оглянулся на Снупа. Губы скривились: хот улыбнуться, но не получилось.
— Прощай, — выдавил я непослушным ртом. Он сосредоточенно кивнул, что-то поправил у себя в карманах куртки. Просто золото, а не человек!
Оглядываться не хотелось. Страшно заорали енЯ чуны.
Болезненно красивый рейл вдруг испортил акт смерти, явившись у края причала огромной сверкающей массой. «Зачем?…» — успел подумать я, как прямо передо мной открылся темный проем, и Ари протянула руки:
— Быстро!!
9
Боже мой, что с ней стало! Она просвечивала насквозь. Вообще, остались только глаза, в которых я видел такую муку, что не мог сдерживать слез. В последнее время я стал такой чувствительный, что уже не задумывался, хорошо ли это, когда взрослый парень плачет.
Да и как удержаться? Кто бы вынес такие повороты жизни бесстрастно и спокойно? Господи, как же я не хотел умирать, стоя на краю причала вместе со Снупом… Этого не передать словами. Я только что обрел жизнь, пройдя через мучительную боль, и тут же потеря ее снова казалось настолько бесчеловечным и несправедливым, что спазм сдавливал горло, мешая дышать. Сжигающая стена добегала последние метры, безликая пропасть смерти протягивала липкие руки, тянула к себе, — и вдруг прямо перед собой я увидел ту, ради которой готов был умереть еще сто раз, и она спасла меня, вырвав из ужасающих объятий гибели. Сознание не могло переварить этот перелом. Мы запрыгнули со Снупом в рейл, тот рванул, я утонул в объятиях любимой, все еще не веря. Но слезы уже катились, растворялись в ее дредах, и в груди было больно от счастья.
И сейчас она сидела у меня на ногах, прижавшись маленьким телом к груди, слушала, как бьется мое сердце. Я обхватил ее крепко-крепко.
— Как же я мог потерять тебя, — прошептал я.
— Ты опять со мной, — произнесла она.
— Я не хочу тебя терять.
Ее нежные пальчики скользили по моей шее, рисуя
узоры.
— Он… делал тебе больно? — спросил я. Ари вздрогнула. Я прижал ее к себе еще крепче.
— Гри-и-ша… Он… не виноват… Я знаю теперь… Похоже, я дернулся, или же она почувствовала мои мысли, потому что быстро зашептала:
— Это не так больно, по-другому. Мне тяжело, больно не так. Гри-и-ша, они не виноваты.
— А кто виноват? — удивился я. — Он убил меня… — Но сейчас же он спас! Они не виноваты…
Мой спаситель, мой убийца — бог И-са — сидел в нескольких метрах от нас. Невозмутимый, как Будда, Управлял рейлом. Руки его скрывались в темном бесформенном выступе. Наверное, это был штурвал. Или пульт, черт его знает. Внутри рейла не находилось ни одной вещи с законченной формой и четкими границами. Собственно, там вообще ничего не было. Лишь мутная полость, на полу которой все мы сидели. Будто тяжелый туман наполнял пространство корабля, чуть расступаясь
Мы летели в космосе вдоль длинного красного облака. Оно стелилось под носом рейла с правого края размытым следом огромной малярной кисти. Чуть дальше сияла желтая звезда размером с теннисный мячик. Прочие звезды тусклым порошком усыпали окружающий мрак. «Жемчужное» колье отсутствовало, хотя я думав что его должно быть видно отовсюду.
И- са молчал. Будто статуя в таиландском монастыре, он возвышался на фоне космоса, заглядывающего в туманную внутренность корабля через прозрачный нос рейла.
Что я должен был делать? Попав в корабль и увидев темную фигуру в балахоне, в первое мгновение я отшатнулся. Ощущения, связанные с этими созданиями, не претендовали на желанные. Почти сразу я понял, кто это. Присутствие здесь Ари, и даже не столько присутствие, а ее вид, подсказали мне имя древоликого. И я не сделал ничего. Ари растворяющей теплотой плавила мое тело, и мое сердце билось о ребра, потерявшись в противоречивых чувствах.
Я осознал, что знаю слишком мало. Зачем он спас меня? Ради Ари? Или ради меня самого? Что ему нужно и что он хочет? Ответов никто не озвучивал, и я просто наслаждался близостью Ари, залечивая саднящие раны, оставленные во мне холодом смерти. Ненависть к И-са тлела заброшенной головешкой костра. Задавленная страхом перед убийцей, неуязвимым для меня, и памятью о пережитых мучениях, она трусливо пряталась в закоулках моей души. Лишь мысль о страданиях Ари раздувала в ней огонь, и я терзался от собственной трусости и смятения.
Подполз Снуп. Глаза его блестели. Похоже, он отошел после спасения и убедился, что И-са не тронет его.
— Чтоб мне обратно не прилепиться, — прошептал он, кося взглядом на древоликого, — я просто не знаю, что сказать… Я думал, конец… Никогда еще не стоял так близко к смерти. Столько всего вспомнил… Я про-сто Он выпятил губы, пытаясь выразить что-то невероятное, но оно оказалось настолько невероятным, что даже не могло воплотиться в слова.
— Это Ари, — познакомил я их, — моя девушка. А это Снуп, мой друг.
Сказал — и сам поразился. «Моя девушка», «мой друг». Жизнь бесповоротно изменилась, и никогда не вернется назад. Тот я, что существовал совсем недавно, работал инженером, жил на съемной квартире, остался в прошлом. Да, он жил, он был настоящий и весьма неплохой. Но от него остались только воспоминания. Я вдруг будто увидел фотографию в старом альбоме: вот он я в садике, вот он я в школе. Поначалу смотришь и улыбаешься. Однако стоит вглядеться чуть внимательней, и улыбка исчезает. Разглядывая человека на старых снимках, всматриваясь в глаза и выражение лица, вдруг осознаешь, какая пропасть лежит между вами. Общность имени и прошлого не в силах сроднить, не в силах уверить, что там — это тоже я. Слишком большая разница в мыслях, чувствах, отношении к людям и миру. Большая разница во взгляде на жизнь, напрямую через взгляд на снимке и отражающаяся. Прошлое не вернуть, и грусть иногда так сжимает сердце, что зажмуриваешь глаза.