Повинуюсь и слушаю
Шрифт:
— Кусает мало, — ответил смутившийся оборотень.
— А чем она кусает? Зубов-то нет, — я мстила и мстя моя была страшна.
Соловей и из второго крыла слепил знакомую фигуру. Я мило улыбнулась в ответ.
— Ест она по суть-суть. Ну сего она снова драснится? Пусть перестанет, а то я обисусь и уйду, — оборотень повернулся к Драмиру.
Мой сопровождающий исподтишка подмигнул мне, а сам сочувственно кивнул оборотню, даже погладил его по макушке, отчего хвост оборотня дернулся пару раз.
— Она больше не будет. Правда, Анна?
Приходится скромно потупиться и кивнуть. Всегда улыбалась над этой фразой «скромно потупиться». Тупить порой так приходилось… и скромности там было такое количество, что ни вздохнуть, ни охнуть.
Мой творческий бенефис проходил на пять с плюсом, и зверюга окончательно успокоилась. Соловей тоже отвернулся от моей скромной персоны. Такой шанс подойти и гавкнуть…
— Тогда ладно. А сего вы сдесь рысете? На пятые тоськи приклюсений исете?
— Нет, нам троим нужен колдун. Чтоб настоящий, не болтун. Люди его Корнем кличут, не знаешь — где этот шалун? — вставил свои десять копеек Зверобой.
Ну да, как же без него. Ещё ножку отставил и губу оттопырил, чтобы на Маяковского походить.
— Нет, сто-то слысал, но сам не видел. Вроде он в Ледяных горах обитается. Так сто вам туда надо. Ладно, саболтался я с вами, а мне есё надо посты проверить. Вы это, если услысыте волсий вой, то не пугайтесь. Это мои слуги вас будут провосать. Стобы нисего не слусилось.
— Твои слуги? — пришла моя очередь щуриться.
А что? Не всё мужчинам это делать. Я тоже могу.
— Ну да, мои слуги. Я се Волсий пастырь, а они мне подсиняются. Ладно, некогда мне тут с вами. Пока-пока. И это, если буду нусен, то только посовите и я приду. Ну, если рядом буду.
Оборотень сделал прыжок, от вида которого все кузнечики передохли бы о зависти, и скрылся в лесной чаще. Лишь протяжный удаляющийся вой показывал, где находится эта зверюга. И в его вой вплетались насвистывания соловья.
— Что же, пойдем дальше? И это, Анна, в следующий раз, когда надумаешь поорать… Предупреждай заранее? Ладно? — улыбнулся Драмир.
— Хорошо, буду предупреждать, — ответила я с милой улыбкой.
Я перебирала в кармане ягоды и ждала вечернего привала — вот там я смогу вволю наулыбаться. Вот там я буду отомщена за все нападки!
Вечер пришел также неожиданно, как и в остальные дни. Облака на горизонте окрасились в запрещающий цвет светофора, и на лес накинулись сумерки. Они размывали очертания и окунали всё в один сплошной грязно-зеленый цвет.
Мы вышли на очередную лесную полянку. Осока, мох, чертополох. Всё как на предыдущей сотне полян. Сосны нависали хмурыми великанами, снизу их подпирали чахлые елки. Стрекот цикад единственное, что сопровождало наши шаги. Птицы уже перестали орать и попрятались по своим гнездам и дуплам. Пора бы и нам где-нибудь притулиться. Неизвестно — когда ещё встретим удобную полянку, а эта подвернулась как нельзя кстати.
— Ребята, мы так и будем брести по ночному лесу? Может, остановимся на ночлег? Или в этом мире никогда не спят? Как в песне про Москву? — спросила я и подпустила нотки жалости в голос.
Ага, вы сами попробуйте весь день шлепать по лесу и отмахиваться от назойливых насекомых, которые дорвались до моего тела. Мало того, что эти комары и мошки меня покусали, так они ещё всю родню позвали на пиршество. И под рукой никакого репеллента не оказалось. А эти двое идут хоть бы хны и только веточками помахивают. Изверги! Похоже, что у них кровь не той кондиции, если комары обоих облетали стороной.
— Да, пора и на привал. Я б чего-нибудь сожрал. Анна, разводи кострища, я вон щавеля нарвал, — синекожий спутник начал вытряхивать из кармана пожухлые листки.
Я смотрела, как они падают на мох и комок застревал в горле. Постепенно так застревал, со знанием дела.
— Знаешь, давай-ка ты сам эту прелесть будешь есть. Я не ем из чужого кармана. И вообще, не женское это дело — костры разводить. Могу сварить чего-нибудь, но надо, чтобы Зверобой набрал воды, а Драмир занялся костром. И это, показывайте, что у вас в сумках.
Зверобой и Драмир одинаково хмыкнули, как это умеют делать мужчины, когда хотят показать превосходство над женским полом. Вроде как «хы, ну и блондинка». Однако котомки оказались в моем распоряжении и на меркнущий свет вылезла гречневая крупа в холщовом мешочке и кусок вяленой свинины. На первый взгляд свинина, хотя от кабанятины я её вряд ли отличу.
— Скажи, а нам можно быть уверенными, что ты нас не отравишь? — спросил Драмир, когда под умелыми руками разгорелось веселое пламя.
— Да ты что? Я же с мамой росла, она меня всему и выучила. Если хочешь знать, то меня приглашали в кулинарный институт без экзаменов…
— Тараканов морить? Ну, для этого экзаменов сдавать не нужно, — не дал мне похвастаться Драмир.
Подошедший с водой Зверобой хохотнул так, что цикады на миг смолкли. Эхо подхватило хохот и унесло его вдаль. Возвратило нам отголосок волчьего воя — волки-оборотни показывали, что сопровождают нас и нам нечего волноваться. Вот только этот обидный хохот…
Ну ничего, ягоды клоповьей малины у меня в кармане, так что посмотрим — кто будет смеяться последним.
— Я вкусно готовлю. Кто против, тот может не есть, — пробурчала я, пока высыпала гречку в котел.
Да, надо бы сперва её промыть, чтобы не горчила, но вот фигушки. Пусть эти олухи едят горькую. Добавила в воду порезанное мясо и повесила котелок на ветку-перепялину, которую Зверобой закрепил на двух рогатинах по бокам костра. Вскоре вода закипела и возник вкусный запах гречневой каши.