Повседневная жизнь депутатов Государственной думы. 1993—2003
Шрифт:
Региональный лоббизм, который практикуют в основном депутаты-одномандатники, окончательно уйдет, наверное, только с переходом на чисто партийную избирательную систему [141] . Однако поскольку большинство одиночек в третьей Думе тоже оказались связаны железной фракционной дисциплиной, и это направление заметно зачахло. Самое крупное поражение — перераспределение налоговых доходов в пользу федерального бюджета с одновременным переносом на региональный уровень большинства социальных расходов. В классическом виде региональный лоббизм — это пробивание строчек в федеральном бюджете с целью увеличения субсидий для родного региона; включение в федеральную инвестиционную программу конкретных региональных объектов или даже объектов, находящихся на территории определенного округа; ходатайства по делам региона и округа в органах исполнительной власти. Самые значительные достижения мастеров этого направления в первых Думах — законы о свободных экономических зонах в Ингушетии и Калининградской области, льготы для ЗАТО [142] .
141
Это вполне может случиться в пятой Госдуме, которую россияне должны выбирать в декабре 2007 года уже по новому избирательному закону.
142
ЗАТО — закрытые административно-территориальные
Отраслевой лоббизм характерен как для фракций, так и для депутатов-одиночек. У каждой фракции и группы есть одна или несколько «любимых» отраслей. У аграриев — это, естественно, АПК. У коммунистов — ВПК, наука, образование, культура. Во второй Думе левые, кроме прочего, были активными защитниками вяхиревского «Газпрома». В первой — угольной, легкой и текстильной промышленности. Приоритеты «Яблока» — ТЭК, наука и образование. НДР во второй Думе, естественно, как и лидеру движения, премьер-министру Виктору Черномырдину, были близки интересы «Газпрома». Часть «домушников» увлекалась банковским и страховым бизнесом, рынком ценных бумаг и строительством. СПС в третьей Думе интересовался банками, ТЭКом, связью. У ЛДПР нет «своей» отрасли, все зависит от конкретного заказа. То же самое касается и президентской «квадриги». Хотя до слияния у вошедших в блок фракций были свои отраслевые пристрастия. У ОВР — банковский и строительный бизнес, дорожные фонды, таможня. У «Регионов России», как и во второй Думе, — ТЭК, что связано с большим числом депутатов из нефтедобывающих регионов, и дорожные фонды. Хотя в целом эта группа, как и «Народный депутат», состоящий из одномандатников, не имела общих для всех ее членов отраслевых интересов.
Некоторые примеры отраслевого лоббизма: закон «О соглашениях о разделе продукции», проведенный усилиями «яблочных» депутатов Алексея Михайлова и Алексея Мельникова; принятый Думой, но отклоненный президентом Земельный кодекс в редакции аграриев; закон об образовании, подготовленный во второй Думе профильным комитетом под руководством коммуниста Ивана Мельникова; закон, закрепляющий 25 процентов плюс одну акцию Газпрома в собственности государства, продвинутый КПРФ; закон о страховании гражданской ответственности автомобилистов, принятый в третьей Думе; сохранение до 2003 года отчислений в дорожные фонды, пробитое в 2000 году депутатами от ОВР Георгием Боосом и Геннадием Куликом [143] . Кроме того, различными фракциями за эти годы проведено бесчисленное количество преференциальных поправок в налоговые законы и бюджет.
143
Вопреки желанию правительства отменить налоги с оборота лоббирующие интересы дорожных фондов депутаты настояли на сохранении на два года налога на пользователей автодорог, хотя и в уменьшенном виде: 1 процент от выручки, вместо 2,5 процента.
И все же отраслевые интересы сплошь и рядом уступают место корпоративным [144] . По мере того как компании оценивали перспективность лоббизма в Думе, именно это направление становилось основным. В первой Думе корпоративный лоббизм был практически неразвит: в тот романтический период бизнес спонсировал отдельных депутатов и их объединения если не совершенно бескорыстно, то явно не под конкретные гарантии «отработки» полученных денег. Все начало довольно быстро меняться во второй Думе, когда в числе думцев оказались выходцы из бизнеса, а финансово-промышленные группы начали активным образом использовать парламентариев как для проведения необходимых им законодательных актов, так и для борьбы с конкурентами. Этот вид лоббизма достиг пика в третьей Думе, когда на Охотном Ряду появились представители некоторых крупнейших ФПГ, а многие компании, не заславшие своих сотрудников на Охотный Ряд, стали заводить постоянных контрагентов из числа депутатов, энергично коррумпируя народных избранников. Корпоративным лоббизмом занимаются в той или иной степени представители всех фракций. Идеологические разногласия в данном случае отступают на третий план.
144
Например, нефтегазовый пул, организованный ЮКОСом, ЛУКОЙЛом, ТНК, «Сибнефтью» и «Газпромом» в третьей Думе для лоббирования своих интересов, защищал позиции не всей отрасли в целом, а только крупнейших компаний. Более того, ЮКОС, который играл в этом пуле главную роль, прежде всего заботился о собственных интересах, которые далеко не всегда совпадали с интересами партнеров. Именно ЮКОС настоял на радикальном снижении налога на прибыль, согласившись взамен на отмену инвестиционной льготы по этому налогу. Это было совершенно невыгодно другим компаниям, например ТНК, о чем ее представители потом и говорили. То же самое касалось и единого налога на добычу полезных ископаемых, и главы НК о СРП. Табачники и вовсе разделились на две непримиримые команды и пробивали через Думу две различные системы табачных акцизов. И победила вовсе не отраслевая дружба, а одна из группировок.
Среди крупнейших достижений корпоративного лоббизма — главы Налогового кодекса, посвященные налогу на прибыль, налогу на добычу полезных ископаемых, налогообложению объектов, разрабатываемых на условиях СРП, принятые в интересах крупнейших нефтяных компаний, прежде всего ЮКОСа. Здесь же — законы, посвященные реформе железных дорог, пролоббированные группой высокопоставленных чиновников МПС и правительства, законы о реформе РАО «ЕЭС», в принятии которых были заинтересованы руководители компании и прежде всего Анатолий Чубайс, изменение порядка взимания табачных акцизов в интересах ряда табачных компаний во главе с British American Tobacco.Но были и провалы, крупнейший из которых — Таможенный кодекс, в котором запретили толлинг, на сохранении которого настаивало алюминиевое лобби во главе с Олегом Дерипаской [145] .
145
История с толлингом и новой версией Таможенного кодекса просто детективна. Вариант, за который голосовала Дума, предусматривал сохранение этого специального таможенного режима, но в результате лингвистических и юридических правок смысл соответствующей статьи оказался прямо противоположным. Толлинг — режим, при котором предприятия, работающие на привозном сырье и сразу вывозящие готовую продукцию за рубеж, не платят ни импортных пошлин на сырье, ни экспортных на свой товар.
Заблуждение, Что думский лоббизм — это исключительно лоббизм депутатов. Дума все годы своего существования была достаточно открытой площадкой. И играли на ней не только депутаты, но и представители правительства, президентской администрации, различных компаний. Депутаты зачастую были не настоящими, а подставными игроками, которые только ставили на кон чужие фишки [146] . Особенно это относится к третьей Думе, где лоббист-одиночка мог сделать немногое, и компании вербовали большое число лоббистов-статистов из разных фракций [147] .
146
Когда депутат пробивает в бюджете деньги на строительство дороги в родном регионе или фракция бьется за увеличение финансирования армии, культуры и т. п. — это работа на себя. Когда отдельный думец или целая группа парламентариев ратует за принятие некоего закона в интересах некой компании или бизнес-объединения — это игра чужими фишками, явление, особенно распространенное в третьей Думе.
147
Речь идет, безусловно, о компаниях и их отраслевых объединениях, которые имели постоянные, устойчивые интересы в Думе и достаточное количество денег, чтобы нанимать целые группы поддержки. Это уже упоминавшиеся пулы нефтяников, табачников во главе с ВАТ, пивное и алюминиевое лобби.
Эта специфика породила массу лоббистских изысков. Например, бартер, когда поддержку одного закона меняют на голосование по-другому. Это один из излюбленных приемов сотрудников администрации президента, в совершенстве отточивших технику обмена во второй, «красной», Думе для мобилизации голосов в поддержку инициатив исполнительной власти. Бартер позволяет всерьез играть и маленьким фракциям, и даже отдельным депутатам. Талантливый лоббист в одиночку может сделать больше, чем крупная фракция.
Другой прием из лоббистского арсенала — шантаж. Он активно использовался и думской, и правительственной сторонами для проведения нужного решения или блокирования ненужного. Самые распространенные сферы применения — важные политические вопросы, бюджеты. Был наиболее употребим в первой и во второй Думе. В третьей, в силу того, что исполнительная власть контролировала достаточно большое количество голосов для принятия любого обычного закона [148] , использовался довольно редко.
148
Для обычного закона необходимо 226 голосов. После образования четверки центристских фракций Кремль стабильно имел необходимые голоса.
И все же самым надежным способом «решения вопроса» был и остается метод материального стимулирования. Под этим не всегда понимаются собственно деньги [149] , хотя и они, безусловно, тоже. Ставки на оказываемые услуги, естественно, росли от Думы к Думе [150] . Но в принципе всё и всегда зависело от сложности заказа. Особенность третьей Думы — широкое распространение «контрактов», то есть не разовая оплата услуг депутата, а заключение с ним неформального «трудового договора». В этом случае депутат получал определенную сумму за решение вопроса «под ключ» — от внесения проекта или поправки в закон до его принятия подкомитетом, комитетом и Думой. В такие договоры часто входила и обязанность депутата вербовать других сторонников проекта. Разумеется, подсаживали на контракты профильных депутатов, которые работали в том комитете, который рассматривал соответствующий закон, либо людей, которые обладали весомым голосом в своих фракциях. Некоторые наиболее опытные думские лоббисты имели не один «трудовой договор». Но и не всякая компания могла позволить себе такую расточительность. Это практиковали, как правило, пулы компаний: нефтяной, табачный, пивной, алюминиевый, — которые имели долгосрочные интересы в Думе [151] .
149
Правительство расплачивалось с тем же Жириновским не живыми деньгами, а услугами, например, протекцией некоей компании, за которую хлопотал депутат. Однако были методы и денежного стимулирования, нечто вроде дополнительной зарплаты, которую платили членам проправительственных фракций. Ставки зависели от значимости депутата, и выплаты не были регулярными.
150
В первой Думе про деньги практически не говорили. Во второй уже назывались весьма различные суммы — от нескольких сотен до нескольких тысяч долларов. В третьей контракты некоторых депутатов оценивались уже в десятки тысяч долларов. Естественно, подобная информация никогда не имела сколько-нибудь надежного подтверждения. Очевидно одно — коррумпированность депутатов увеличивалась от созыва к созыву и в третьей Думе достигла просто угрожающих масштабов. Виной тому отчасти было то, что в ключевом, бюджетном, комитете фактически банковали представители бизнеса, начиная с главы аппарата комитета, бывшей совладелицы аудиторской компании «Юникон» Натальи Бурыкиной, и заканчивая главой налогового подкомитета Владимиром Дубовым, одним из крупнейших акционеров ЮКОСа. Если прибавить к этому постоянно пасшихся в Думе, в том числе и на заседаниях комитетов, штатных сотрудников отдельных компаний, например, главного пиарщика ВАТ Сергея Аксенова или партнера аудиторской компании «Pricewaterhouse Coopers» Наталью Грибкову (она же — жена тогдашнего министра труда Александра Починка), — то картина «олигархического разложения» станет полной. Причем разложение затронуло едва ли не все фракции. На одном из заседаний фракции КПРФ, когда депутат Василий Шандыбин пытался продавить какое-то решение, заведя привычное «я, как рабочий человек», замглавы фракции Валентин Купцов дал понять, что заказной характер многих шандыбинских выступлений и запросов — секрет Полишинеля. На «Яблоко», например, депутаты которого активно противостояли многим из лоббируемых ЮКОСом решений, руководство компании пыталось давить, угрожая отказом в спонсорской помощи. Впрочем, лоббистская вакханалия не была тайной ни для Кремля, ни для Белого дома. Более того, многие члены правительства активно играли на стороне компаний. Пропутинские депутаты горячо поддерживали проплаченные бизнесом законы, а президент затем спокойно их подписывал.
151
Например, тех же пивоваров, кроме ежегодного пересмотра акцизных ставок, волновал закон о рекламе. Это же касается и представителей табачных компаний.
Если говорить о роли фракций в думском лоббизме, то через все три Думы прослеживается интересная закономерность.
Хуже всего в этом деле преуспевали проправительственные фракции: «Выбор России», ПРЕС, а затем «Россия» и «Стабильность» в первой Думе, «Наш Дом — Россия» во второй и «Единство» — в третьей. Конечно, в каждой из этих фракций были талантливые лоббисты-одиночки [152] , но у фракций в целом было слишком много ограничений и слишком мало свободы маневра. Кроме того, за исключением, возможно, «Единства» в третьей Думе, проправительственные фракции всегда отличались крайне низкой дисциплиной, что тоже является серьезным недостатком для практического лоббизма. У «Единства», а затем и у всей центристской четверки было еще одно преимущество по сравнению с предшественниками: от депутатов требовалась полная политическая лояльность, при этом в отношении большей части экономических законов руки были совершенно развязаны.
152
Например, Алексей Головков, Александр Шохин, которые и в первой, и во второй Думе был членами разных проправительственных фракций, или Вячеслав Резник из «Единства» в третьей Думе. Но если эти депутаты имели разносторонние интересы и были серьезными игроками, то другие их товарищи по фракции играли по маленькой. Интересы Алтайского края лоббировал лидер НДР Владимир Рыжков. В третьей Думе первый вице-спикер Любовь Слиска из «Единства» продолжила благородное дело омбудсмена Олега Миронова и выбивала деньги на строительство моста через Волгу. Ее одно-партиец Игорь Динес хлопотал за ВАТ и проникся проблемами игорного бизнеса. Вячеслав Володин, лидер ОВР и один из видных центристов, выбрал себе еще более экзотический объект. Он предложил правительству проект помощи Деду Морозу. Рассчитанная на три года федеральная программа «Великий Устюг — родина Деда Мороза» обошлась бы казне, по расчетам Володина, всего в 165 миллионов рублей.