Повседневная жизнь российского спецназа
Шрифт:
— По соседству с вашим ПВД русская семья живет. У них мужчину убили. Хоронить некому, там с ним только одна пожилая женщина. Он уже который день лежит. В такую-то жару… Надо помочь. Похороните его по-человечески.
— Придется помочь. Только сегодня же — завтра заместитель начальника управления приезжает, — решил Слепцов.
Вместе с Русланом поехал Соболев. Зашли в дом. Старушка заплакала:
— Голубчики, слава Богу, пришли. А то ведь не знаю, куда с ним.
Соболев поглядел на труп. Даже не смог понять, молодой это или пожилой мужчина. Сын или муж?
Завернули его в одеяло, повезли на кладбище. Ехать достаточно далеко. Пять вечера, вот-вот темнеть начнет. Это уже не похороны, а боевая задача в опасном Грозном.
Спешили. Опустили тело в могилу.
— Мать, прощайся с ним, и ехать надо. Темнеет, — тихо обратился к ней Соболев.
— Чего уж. — Она вытерла глаза. — Закапывайте. Сейчас всех так хоронят. Ничего. Будем жить.
Сбили крест, поставили его и поехали.
На следующий день Соболев ездил встречать заместителя начальника управления в Махачкалу. Пока ждал приземления самолета, позвонил жене:
— Оленька, как дела? Как дети?
— Ты знаешь, что наша дочь в школу пошла?
— Так ей всего шесть лет! — опешил Владимир.
— Решили с шести отдать. Купили книжки, рюкзак, в школу ходит.
— Вот это да! Ребенок в школу пошел, а папы нет, — расстроенно протянул он.
Следом за заместителем приехал сам начальник управления. Вечером в тот же день на верхнем этаже ПВД устроили торжественное построение всего личного состава. Вручали награды и очередные звания. Соболеву вручили медаль ордена «За заслуги перед Отечеством» I степени. Потом все спустились в столовую и был праздничный ужин.
А ночью замкомандира СОБРа, приехавший с начальником управления, устроил боевую тревогу. Он остался доволен действиями собровцев…
Электричка дернулась, подъезжая к платформе. Соболев торопливо вскочил — чуть не проехал! Мелькнули за мутным стеклом три ярких пятна летних платьев — жена и дочки.
— А мы решили выйти тебя встретить, — улыбнулась Оля. — Погуляем заодно.
Дочки повисли у отца на шее.
Сейчас домой. Отоспаться. С Мариной и Леночкой сходить погулять в лес около дома. Может, книжку удастся почитать, фантастику. И спортом позаниматься. А через день снова на службу…
Встречи и проводы
Прапорщик милиции Виталий Морозов работает в ОМОНе на воздушном и водном транспорте с 1995 года. Перешел в отряд из ППС, где прослужил три года.
Четыре раза ездил в командировки в Чечню. Награжден медалью «За отвагу».
Три года была передышка между войнами. Воспоминания о первой чеченской кампании уже начали тускнеть. Не забылись, а просто отошли на задний план. Их заменили будничные дежурства в отряде, патрулирование аэропортов, усиления в связи с криминальной обстановкой в городе или очередным праздником. Это у обычных граждан праздник как праздник, а у омоновцев — напряженная работа.
И несмотря на такой плотный график работы, Виталий как-то в разговоре с друзьями сказал:
— Чего-нибудь новенького хочется…
Конечно, он не имел в виду новую войну. А она не заставила себя ждать. В октябре 1999 года отряд вылетел в Чечню.
Взлетное поле. Рев самолетных двигателей. Звезды на черном небе от края до края, холод — зуб на зуб не попадает. Приземлились несколько часов назад. Ночевали рядом с самолетами. Быстрей бы рассвет…
С первыми лучами солнца проснулись робкое октябрьское тепло и надежда, что омоновцев разместят где-нибудь и следующую ночь не придется провести под открытым небом. Хватит такой романтики!
Виталий ходил с другими бойцами за водой. Заглянули к вертолетчикам, которые играли в нарды около своей машины. Разговорились.
— Как там, мужики? — спрашивали омоновцы.
— «Духов» очень много. Из вооружения у них чего только нет! За три года передышки они подготовились капитально.
Эта новость еще больше растревожила.
Отряд, как и другие ОМОНы со всей страны, разместили в железнодорожных вагонах в Моздоке. Неделю ждали отправки в Чечню. Но ОМОН на воздушном и водном транспорте вместе с железнодорожным ОМОНом отправились последними. И встали на переднем крае наступления федеральных сил, в Червленной-Узловой.
По совету десантников, сразу начали усиленно окапываться. «Духи» совсем недалеко. По Терскому хребту почти все время работали зенитки и авиация.
Поселок пустовал. Местные стали возвращаться домой, только когда Червленная-Узловая была полностью занята российскими войсками.
С прошлой войны, как ее помнил Виталий, ничего не изменилось. Все стало еще более разрушенным и запущенным. Со столбов поснимали даже электрические провода. Мечеть, которая строилась в поселке, как была в развалинах три года назад, так и осталась. Не до строительства было — готовились к новой войне.
Местные рассказывали омоновцам, что обороной Червленной-Узловой руководил сам Хаттаб. Показывал, где копать окопы и ставить мины. Его боевики — арабы, негры, славяне, бандиты всех национальностей, — бесчинствовали в поселке, мародерствовали, пока местные отсиживались в подвалах домов. Хаттаба из Червленной-Узловой выдавили десантники. Тяжело им это далось. Много ребят погибло.
Омоновцы взяли железнодорожную станцию под свою охрану. Местные относились к ним хорошо. Но все равно сохраняли дистанцию.