Повседневная жизнь российского спецназа
Шрифт:
В 1989 году, когда появился первый ОМОН, Виктор Матвеев написал рапорт и перешел в отряд. Виктор — кандидат в мастера спорта по дзюдо. Молодой, веселый, сильный, он тогда даже не подозревал, что в будущем — две чеченские войны, тяжелые потери друзей.
Виктор не знал, не представлял, что впереди тяжелые бои под Бамутом, в Ассиновской…
И конечно же не допускал мысли, что с ним что-то случится, что вторую медаль «За отвагу» он так и не дождется. Награду передадут его матери.
В январе 1993 года из двух взводов областного ОМОНа создали СОБР. Эти два взвода стали костяком подразделения. Из ОМОНа пришли Анатолий Рябинков, Эдуард Филиппов, Фарват Якупов (Герой России), Виктор Матвеев. Надежные, дружные, доверяющие друг другу абсолютно.
А вот личная жизнь Виктора не задалась. То ли женщины его не понимали, то ли он их. Сына он воспитывал сам. Об этом из сослуживцев знали только близкие друзья. Для всех остальных Виктор оставался веселым и беззаботным. Каждый день на работу приходил с новым анекдотом в запасе. Никому не показывал, что у него на душе, никого не озадачивал своими неприятностями или плохим настроением. Хотя проблем — море. Пожилые родители, сын…
Виктор Матвеев любил жизнь и людей, хотя не всегда умел выразить словами свои чувства. Он заменял слова маленькими, приятными для окружающих делами. Виктор покупал много разных безделушек, резиновых фигурок животных или гномов и дарил их всем, кто ему нравился. При этом Виктор загадочно шептал, что резинового зверька он достал по большому блату и что это самый настоящий эксклюзив. От его комментариев становилось веселее и теплее на душе.
Боевой опыт Матвеев набирал в постоянных командировках.
Одна из самых тяжелых — весной 1995-го. Горячая солнечная и страшная весна. По оперативным данным, за ту весну погибло пятьсот семнадцать человек, а число раненых перевалило за две тысячи. Одни и те же названия, мелькавшие в сводках, — Бамут, Шали, Гудермес, Ассиновская…
Сто отличных бойцов, среди которых были Эдуард и Виктор. К тому времени Виктор уже имел краповый берет. Их готовили к штурму бункера Дудаева под Бамутом. В Нальчике в боевой готовности они ждали приказа на штурм. Но приказа не последовало… В сентябре 1999 года Виктор стал командиром отделения. В следующем году Матвееву досрочно присвоили звание майора.
И — опять Грозный. Туда вводились дополнительные силы. Из подмосковного СОБРа вылетел отряд из шестидесяти человек.
Виктор в ту командировку поехал начальником штаба. Десять дней в Ленинском районе. Там, в бывшем школьном комплексе, обустроили ПВД. Потом СОБРу назначили зону ответственности в Октябрьском районе, где бойцы стали обустраивать под пункт временной дислокации здание бывшей больницы.
Тяжелые бои шли в районе площади Минутка и проспекта Ленина. Операции выматывали предельно. В этой командировке Матвеев сдружился с подполковником Александром Смирновым. Жили в одной комнате и много общались. Разговаривали о воспитании сыновей. У Александра сын и у Виктора. Только у Александра сын почти вдвое старше. Виктор говорил:
— Матвей у меня толковый. Разными вопросами засыпает. Голову сломаешь, пока придумаешь, как лучше ответить.
Однажды в одном из разговоров Виктор неожиданно сказал:
— Мне в сентябре тридцать семь. Возраст какой-то непонятный. Будто черта, рубеж. Вот переживу тридцать семь, дальше все будет нормально.
— Да чего ты? — удивился Александр. — Мне тоже тридцать семь. Я ничего такого не думаю.
Матвеев только плечами пожал.
Мы познакомились с майором Матвеевым в ноябре 2000 года, когда я писала очерк о его друге, майоре СОБРа Олеге Казакове, погибшем летом этого же года.
Виктор терзал себя и искал свою вину в гибели друга.
Мы проговорили два часа. Я вслушивалась в каждое слово. По тому, как хорошо, по-доброму и с какой болью он говорил об Олеге, я поняла, что Виктор человек необычный. Решила просить его согласия написать о нем. Что-то зацепило меня во взвешенных фразах Виктора, в глубине его переживаний из-за потери друга.
В двадцатых числах ноября Виктор собирался в Грозный. Забот очень много. Однако он постоянно звонил мне, дополнял рассказ о Казакове новыми деталями.
Но тут случилось несчастье. У Виктора умер отец. Умер за несколько дней до отъезда сына в Чечню.
Кладбище под Пушкином. Новая Деревня. Церковь. За ней асфальтовая дорога вдаль. Слева от дороги поле, справа лес, и в лесу само кладбище, оградки и кресты между деревьями.
В ноябре деревья оголились, только сосны вдоль дороги зеленели. Километра два от церкви. Уходящая в лес от дороги тропинка в осенних лужах. Достаточно большой участок за железной оградой. Венки, цветы…
Виктор даже в этой трагической ситуации нашел возможность встретиться. Я приехала на подмосковную базу СОБРа, и Виктор читал только что написанный очерк об Олеге Казакове. После суточной смены, уставший, он терпеливо вчитывался в текст. Когда дочитал очерк до конца, я увидела слезы в его глазах…
Виктор всю жизнь стремился к тому, чтобы быть сильным и никогда не показывать свою слабость. Он и был сильным. Сильным и добрым. Он не разучился сострадать.
Смущаясь, поблагодарил меня за добрые слова о погибшем друге.
— Обо мне писать неинтересно, — ответил Виктор на мою просьбу написать о нем очерк.
Но от встречи не отказался. Пообещал:
— Когда вернусь из командировки, поговорим…
Виктор был уже два месяца в Чечне, когда заместитель командира СОБРа РУБОП предложил для следующего очерка кандидатуру майора Матвеева.
— Достойная кандидатура. Вот вернется…
Ни у кого и мысли не возникало, что Матвеев может не вернуться. Да, там война и там убивают, но Виктор… с его опытом… Не зря говорят, что смерть выбирает лучших. Слишком горькая истина…
Он любил жизнь, души не чаял в своем Матвейке. Только думал и говорил о нем. Хотел создать хорошую семью, чтобы у Матвея была мать.
Многих, кто знал Виктора, не покидает ощущение, что он просто еще не вернулся из командировки. Скоро приедет. Всем подарит по милой безделушке, поиграет с Матвеем, придумает какую-нибудь штуку, чтобы всех удивить.
Галина Ивановна, мама Виктора, часто сидит у окна, смотрит во двор. И все ей кажется, что подкатит к подъезду сын на машине, выйдет, помашет ей рукой…