Повседневная жизнь российского спецназа
Шрифт:
С самыми тяжкими предчувствиями они с Юрием вернулись в отряд, и Галина Викторовна начала обзванивать все госпитали юга России. Где потерялся их боец? Как его здоровье?
Несколько раз с отчаянием бросала трубку. Но наконец нашла его в Пятигорске. Со спокойной совестью отправилась домой. Только приехала — звонок.
— Галина Викторовна, самолет в пятнадцать часов приземлится во Внукове. Сергей летит гражданским рейсом. Надо ехать.
Снова долгая дорога. Пока добрались, дождались самолета, начало темнеть. Прооперированный в Пятигорске, после трудного перелета Сергей был в тяжелом состоянии. Переживал за родных, за жену, за дочку, за родителей. Они в тот момент еще не знали о его ранении. Но пока ехали в госпиталь, в машине Галина Викторовна его успокаивала:
— Ничего. Завтра они тебя сами увидят. Для них главное, что ты живой. Это их сразу успокоит. В госпитале тебя подлечат, и все образуется.
Она и сама уже не вспомнит теперь тех слов, ласковых и в то же время строгих (чтобы не раскисал), рождавшихся в сумерках салона у носилок, на которых лежал Сергей. Слов жалости, нежности, поддержки. Они оба не решились бы снова произнести эти слова вслух. Эти слова остались у них в душе, переросли в особое человеческое доверие и дружбу.
Потом Галина Викторовна почти каждый день ездила к нему в госпиталь. Бойцы с выездов заезжали. У Сергея почти не было времени на раздумья, воспоминания, неприятные мысли. От такой поддержки он и на поправку пошел быстрее.
На рассвете спецназовцы штурмом взяли здание на Дубровке. Освободили заложников, уничтожили боевиков. Измученные пятидневным ожиданием омоновцы разъезжались по домам.
На следующий день снова на службу. Как обычно. И не только о здоровье бойцов приходится заботиться. В период навигации достаточно часто приходится выезжать на катере на происшествия. Откачивать утопленников.
Однажды к Галине Викторовне прибежали в кабинет бойцы. Дед с бабушкой катались на лодке. Бабушка упала в воду. Начала тонуть. Ее вытащили на берег, но требовалась срочная медицинская помощь.
Дед стоял рядом, пока Галина Викторовна оживляла бабушку, и обещал утопиться, если его жену не спасут. Галина Викторовна бабульку, конечно, откачала. Только оказалось, что и дед, и бабка — подвыпившие.
С пьяными больше всего неприятностей на воде. Чаще всего именно они совершают наезды на купальщиков то на катере, то на водном мотоцикле. Сами тонут. Других подвергают опасности. Из-за них жизнями рискуют спасатели и бойцы ОМОНа.
Работа для врача всегда находится. Служба в милиции подразумевает, что ты полностью загружен и находишься на своем посту не восемь-девять часов, а гораздо больше.
Возвращаясь домой после пяти суток вынужденного дежурства из-за «Норд-Оста», Галина Викторовна вспоминала недавний разговор в дежурке. Снова говорили о Чечне.
О войне особые воспоминания. Когда Галина Викторовна только пришла служить в ОМОН, как раз закончилась первая кампания и еще не началась вторая. У нескольких бойцов родились дочки, и все считали, что это хорошая примета — будет мир. Действительно, получилась небольшая передышка.
Но даже в этот короткий промежуток только и было разговоров, что о войне. Она не отпускала ребят. Галина Викторовна тогда сказала:
— Вам, наверное, нужна еще одна война, чтобы у вас сменились впечатления. Как будто говорить больше не о чем.
«Как в воду глядела, — думала она. — Лучше бы не было ни войны, ни этих тяжелых воспоминаний. Пришли бы ко мне ребята. Один бы рассказывал, что его ребенок первое слово сказал, другой — какие он жене цветы подарил, третий — какая красивая весна. Вот такие впечатления лучше бы были у моих ребят».
С ним и в разведку…
Старший прапорщик милиции Николай Амелин служит в ОМОНе на воздушном и водном транспорте с ноября 1994 года. На его счету пять командировок. Амелин награжден орденом Мужества, медалями «За отвагу» и «За отличие в охране общественного порядка».
Ночь не торопилась уходить. Темнота перед рассветом словно еще сильнее сгустилась. Это был момент тишины, когда тихий разговор на посту смолк, новый не начался и клонило в сон. Скоро смена.
Пост окружен мешками с песком, позади него железнодорожный вагон — прикрывает спину. Вместе с Амелиным на посту стоял Валерий Бабурин.
Сводный отряд милиции находился в Гудермесе с 1 ноября, уже больше месяца. А несколько дней назад к железнодорожному вокзалу подъехала белая «Волга». Из машины вышел невысокий человек в сером пальто.
— Это Масхадов, — сказал кто-то из бойцов.
Командир сводного отряда Александр Иванович Шалов переговорил с ним, а когда Масхадов уехал, командир с недоумением сказал:
— Я так и не понял, что он, собственно, хотел! Говорил, что нас никто не тронет, нам нечего волноваться. Дескать, им тоже война надоела.
— Свежо предание, да верится с трудом, — откликнулся начальник штаба ОМОНа майор Песцов…
14 декабря в 5 часов 40 минут начался обстрел в районе комендатуры Гудермеса. И почти одновременно шквальный огонь обрушился на железнодорожный вокзал.
Амелин и Бабурин головы поднять не могли. По ним стреляли из автоматов, пулеметов, в ход пошли и «Мухи».
Тьма кромешная, вокруг вспышки, огненные трассы, два ВОГа прилетели с двух сторон, упали справа и слева, всего в метре от поста.
Казалось, что на этом бой для омоновцев закончится — накроет страшным взрывом!
ВОГ рванул почти вплотную к посту. В мешки с песком — в их смерзшиеся на ночном морозе, плотные, обтянутые мешковиной бока градом вонзились осколки, но ни один не попал в бойцов.
Нельзя было понять, откуда стреляют, огненные дорожки словно возникали из воздуха. Но наконец Амелин разглядел, как несколько фигур в белых маскхалатах перебегают через железнодорожные пути.
— Валерка, смотри!