Пояс Ипполиты
Шрифт:
– Если ты, уважаемый, к Перисаду - берегись. Он не любит...
– Я сам узнаю, что он любит и не любит!
Перисад спал, раскинувшись на кровати. Одеяло спустилось краем на пол, обнажив его белые ягодицы. Рядом на табурете лежала аккуратно свернутая одежда. Заглянув в смежную комнату, Левкон увидел Агнессу. Она тоже спала обнаженной. Ревность подкатила к горлу царевича, сжала его, перекрыв дыхание. Он кинулся к постели Перисада, схватил ремень, лежавший на табурете, и стал неистово хлестать им по ягодицам кибернета. Перисад хотел было броситься на обидчика, но, увидев царевича, только крикнул:
– Прекрати! Больно же!
Минуты две они оба молчали, потом Перисад, натянув одеяло, сказал:
– Обидно до крайности.
– Чему обижаешься, развратник?!
– Царь Боспора дурак, я надеялся, что сын умнее, но ошибся. Очень жаль.
– Как ты смеешь, плебей!
– Меня не раз бивали и твой дед, и отец, но тогда я был их подданный, а теперь, когда у меня под рукой флот и моя невеста царица Фермоскиры, поднимать на меня руку может или глупец, или преступник.
– Ты же обещал быть другом!
– крикнул Левкон.
– Не ори, придурок. Разбудишь Агнессу, а ей стоит только крикнуть, и тебя амазонки поднимут на копья. Ах, как она зла на тебя, если б ты знал. А сейчас она во хмелю...
– Давай спокойно поговорим,- Левкон сел на табурет.
– Закрой дверь.
– Я тебе не слуга!
– И снова глупец. Я же голый, а ты сел на мои штаны.
Левкон встал, закрыл дверь в комнату Агнессы на ключ:
– Скажи мне честно, война скоро? Я здесь ради этого.
– Давно бы так. А то схватил ремень... Войны пока не будет, хотя о ней говорят на всех перекрестках. Я имею в виду войну с Боспором.
– Почему, если говорят?
– Горгип - это клетка, где ходят на мягких лапах четыре тигрицы и лев...
– Лев - это ты?
– Допустим. Тигрицы, как кошки, ласково мурлычат, но на самом деле готовы вцепиться в горло друг другу. Они свысока поглядывают на льва, чтобы втроем, при случае, наброситься на него.
– Не рассказывай мне сказки, говори прямо!
– Прямо, так прямо. Все трое - Атосса, Тира и Годейра - хотят быть царицами Синдики, Фермоскиры и Танаиса. А может быть и Боспора. Но до твоего царства у них когти коротки. Даже если они объединят Синдику.
~ Не скажи. Что помешает Тире посадить амазонок на корабли и бросить их к Киммерийскому валу.
– Сами амазонки столько страдали на веслах, что спуститься в трюмы триер их может заставить только чудо.
– Тира может посадить на весла рыбаков.
– Для чего? Чтобы ловить на побережье Боспора рыбу? Они же не держали в руках не только меча, но и палки. Их придется только кормить, а они прожорливы, как морские бычки. Да и не в этом дело.
– А в чем?
– Я напрасно обидел тебя, назвав глупым. Ты схватился за ремень потому, что ревнив. А эти бабы во сто крат ревнивее тебя. Ты спал с Годейрой?
– Мало ли с кем я спал.
– И обещал ее сделать царицей Боспора.
– Откуда узнал?
– Она сама мне говорила. Я ведь тоже...
– Говори о деле.
– Она, я знаю, мечтает сначала соединить Синдику с Танаисом, а потом отдать их тебе, когда ты станешь царем Боспора и посадишь ее рядом на трон. На этот же трон метит и Тиргатао.
– А Богорожденная не метит?
– Тут иной разговор. Ее мама спит и видит сделать Агнессу Верховной жрицей храма...
– А сама хочет стать царицей?
– Да, но не Фермоскиры, а тоже Боспора.
– Но она же старуха!
– Не такая уж... Твой отец тоже не молод и, к тому же, вдовец. Не зря они все торопятся с возвращением храма. И будь уверен - скоро они будут рвать друг другу горло.
– И кто выиграет от этого? Ты и Агнесса?
– Агнесса не хочет быть жрицей храма. Она из-за этого в ссоре с Атоссой. Ее не прельщает безбрачие. Она надеется помириться с тобой.
– И потому не вылезает из-под мужиков. Бери ее себе!
– Мы снова поссоримся, Левкон!
– А почему ты не говоришь про Мелету?
– Наконец-то я слышу мудрый вопрос. Мелеты нет в Горгипе. И это беспокоит всех нас. Особенно Атоссу и Агнессу. И тебя, царевич. Почему ты не спрашиваешь про Митродора? Я бы на твоем месте спросил в первую очередь.
– Нет нужды. Митро не вернется сюда, я уверен. Он останется в старой Фермоскире. Там царицей Лота, а главная жрица храма - Мелета. Они его не отпустят. Я спокоен за Митро. Впрочем, кто его знает.
– Я так не думаю. Годейра послала Мелету за поясом Ипполиты и очень ждет ее, Атосса потому и позволила жить своей дочери в гавани, чтобы проследить возвращение Аргоса.
– Причем тут Аргос?
– Ты, может, не знаешь - он дед Мелеты, отец Лоты и муж Фериды. Он очень опасен потому, что умен, коварен и отважен. Как он поколотил тебя тоща, помнишь?
– Это к делу не относится.
– Как сказать. Ты, наверное, не знаешь, что его фелюгу видели на пути сюда неделю тому назад. Но здесь он не появлялся. Я могу биться об заклад, что он готовит нам какую-нибудь каверзу.
– Что он может сделать с тремя бабами? Митро не в счет. Он еще сопляк.
В дверь постучали, и тут же она открылась. Вошла Агнесса и воскликнула:
– О, женишок мой здесь?! Хайре, Левкон!
– Хайре!
– Почему ты здесь? — спросила Агнесса, оправляя хитон.— Приехал ко мне?
– У меня только одна забота.- искать шлюх. Я приехал к Годейре.
– Чего же торчишь здесь? Годейра должна быть в храме. Она святая.
– И к Мелете. Она моя невеста..
– Ее здесь нет и не будет. Старая Фермоскира не выпустит ее. Годейра любезно принимает Перисада, он чуть не каждую ночь бегает к ней. Она думает, что у него флот. А у него, как у таракана, одни длинные усы.