Пояс Ипполиты
Шрифт:
В этот момент где-то справа за площадью зазвучали боевые трубы, раздался глухой цокот конских копыт и в проходе появилась Лота верхом на вороном коне. За нею ехали Аргос, Ликоп и Бакид. А далее, в конном строю, пошли сотни - одна за другой. Узнав Лоту и своих бывших подруг, амазонки, стоящие на площади, очнулись, бросились к наездницам с возгласами «Хайре, Лота!», «Хайре, Кинея!», «Хайре, Лебея!». Люди на площади смешались, а сотни справа и слева все шли и шли. Все в какой-то момент забыли про Мелету, про богиню. И, наверное, потому Левкону удалось без помех выбраться из толпы, перебежать к пристани и вскочить по трапу на палубу. Гребцы были наготове, фелюга рванулась в морские просторы.
Левкои, раньше не веривший в проделки своих жрецов, здесь всему поверил. И в то, что Мелета волшебной силой перенесена за многие стадии через горы и море в Горгип, и в то, что многотысячное войско по мановению Ипполиты очутилось на площади. Он не видел Кумира Девы, но был уверен, что она там, в храме, несмотря на многовесомость. И все это испугало его. Ведь война Боспору, в сущности, уже объявлена словами Мелеты. Опомнись вовремя царица Тиргатао, его, как тирана, могли бы схватить у храма, и он верно сделал, что ринулся к берегу. Только сейчас он подумал, хорошо бы было захватить с собой Агнессу - несмотря на ее греховодность и неверность, Левкон любил ее. Иначе зачем бы было ее ревновать. Потом пришла мысль - Агнесса законная хозяйка флота и, будь она сейчас с ним, может быть, можно было бы привести триеры в Пантикапей или хотя бы в приграничный порт Киммерик. Но он, перетрусив, забыл и про Агнессу, и про ее мать. Теперь их судьба будет печальной. Подумав о флоте, он вспомнил про брата. Но почему среди прибывших не было Митродора? Вот об этом надо было узнать в первую очередь. Но что не сделано, то не сделано. И еще пришло на ум - Перисад был не прав, он не учел амазонок, пришедших с Лотой. Они не знают ужасов качки и морской болезни - они сядут на триеры, чтобы плыть в тылы его царства.
А площадь все еще гудела встречей амазонок, выкриками каменщиков - они тоже радовались неожиданной помощи. Им все одно, кому посвящен храм - Деметре ли, Ипполите ли.
Напрасно Мелета взмывала руки к небу, ее не слушали, толпа бурлила. И тут вступил в дело Аргос. Он поднялся на возвышенность и во всю мощь своего громового голоса протрубил:
— Подданные Ипполиты! Войдите в храм, преклоните колени перед кумиром Девы!
И его услышали. Толпа густо двинулась к воротам храма и понеслась бурной рекой во внутрь, обтекая, как остров, возвышенность, на которой уже стояли и Лота, и Перисад, и Годейра, и Аргос с Мелетой. Сначала возникла в воротах храма давка, возбужденные видением золотого кумира амазонки спешили выйти на площадь, чтобы рассказать подругам о великом чуде, но потом образовались потоки - справа люди входили в храм, слева выходили. Проходя мимо возвышения, все они целовали край пеплоса Мелеты, выкрикивали какие-то слова. А Мелета стояла задумчивая, казалось, она не видит торжествующей толпы, не слышит ее гула, не чувствовала себя властительницей этого множества людей. Да и в самом деле она думала совсем о другом, о более важном. Мелета давно знала, что храмовые, и особенно Священная Атосса, лгут и часто обманывают людей. И когда волей случая она сама стала храмовой - без тени сомнения пошла на обман, придумав сновидение с богиней. Точно так же здесь она вторично врала не только про сон, но и про чудесное перенесение своей особы из старого храма в новый. И наказания за эти два кощунственных обмана она не ждала, так как точно знала - Ипполиту богиней сделали люди и она не имеет божеской силы. Но увидев в наосе многотонный Кумир Девы, она вдруг поняла, что Великая наездница в самом деле богиня, потому что перенесение кумира дело нечеловеческое. На фелюге Аргоса она ехала сама и точно знала, что кумира на ней не было. Перенести на такое огромное расстояние не могли его и конные сотни. Если бы и могли, она бы об этом знала. Но вчера днем Мелета тайно заходила в храм - постамент для пояса был пустой, только волшебной силой можно за одну ночь перенести эту колоссальную тяжесть за многие тысячи стадий из храма в храм. Но почему, если Ипполита так могущественна, она не поразила ее молнией ни в тот раз и не в этот? Может быть, возмездие впереди? И Мелету сковал страх.
А толпа на площади гудела: амазонки радовались возвращению Кумира, встрече с подругами, с которыми они были разлучены столь долгое время; смешались в кучу кони, люди, женщины и мужчины, на возвышение, где стояла Мелета, никто не обращал внимания. И тут Мелета увидела в толпе Агаэта. Он стоял около дворца Годейры и безотрывно смотрел на Мелету. Сердце ее сжалось от радости, любовь к этому красавцу, похожему на Арама, взметнулась в сердце и заполнила всю грудь. До этого радость жила в ней как-то незаметно, притаившись, а тут разрослась так, что трудно стало дышать. Мелета еще раз посмотрела на Агаэта, улыбнулась, и скиф эту улыбку заметил. Он ответил ей помахиванием руки, обнажив белые в улыбке зубы. «Он найдет меня,- радостно подумала Мелета.- Он найдет!»
– По-моему, на нас никто не смотрит.- Эти слова вывели Мелету из радостных дум. Дед Аргос взял ее под руку. На возвышении они были одни.
– А где все наши?
– Годейра ушла наводить порядок в храме. Там страшная толчея, твою мать увлекли бывшие подруги. Она веселится в толпе. Пойдем и мы. Дадим людям порадоваться.
Они сошли по ступенькам, пробираясь сквозь толпу, вошли в храм, а оттуда через боковой притвор вышли к дому Годейры. Там готовились к пиру. За столом сидели Тира, Лота, Гелона, из дверей вышла Годейра:
– А я за вами только что послала.
– Хо-хо! А мы проголодались и пришли сами. Священная не из золота, она устала и хочет есть. А я уж и подавно! Ты, царица, верна себе - за столом одни женщины. Признайся, ты послала только за Мелетой? А я хоть подыхай с голоду. Вижу
– нелегко мне будет тут...
– Не обижайся, премудрый Аргос. Сейчас придут Перисад, Бакид и Митродор. Ищут Агаэта, говорят, он где-то здесь.
– Вот это по мне! Не мешало бы позвать Атоссу с дочерью. Не дай бог, они уедут к Левкону.
– Я все предусмотрела,- сказала Годейра.- Я думаю, что здесь будет не только обед, но и Совет. Надо решать, когда объявлять войну Боспору?
– Я думаю, не надо войны с боспорскими царями,- заявила Лота.- Богиня Ипполита послала нас сюда помочь рабам Синдики, и только.
– Не только!
– громко сказала Тира.- Надо укрепить трон Синдики, сделать Синдику могучей и независимой. Боспор-ские цари на это не согласятся никогда, сами начнут воевать против нас.
– А мы им упрем копья в спину,- сказал Аргос.- Пошлем в тыл Пантикапею амазонок. Флот у нас есть. А дальше будет видно.
Вошли Перисад, Бакид, Ликоп, чуть позднее вошел заспанный Митродор. Их рассадили за стол, и служанки начали вносить яства и вино.
Агнесса заметила Левкона еще на возвышении. Она поняла, что он удирает. Уже хотела кинуться вслед за ним, но мать удержала ее за локоть. Но когда Мелета грубо оттолкнула ее,
Агнесса ринулась в толпу и стала пробираться к побережью. Она заскочила в таверну. Левкона там не было. Тоща она побежала на пирс, а там нашла только пенный след царского судна. Она начала размахивать руками и кричать, но фелюга не остановилась. По тому, как туго выгибались весла, Агнесса поняла, что жалкий трус Левкон удирает. Агнессе хотелось не то чтоб заплакать, а зареветь белугой, но она вовремя вспомнила заветы богини и сдержалась. Куда идти? К Перисаду не хотелось. Лучше всего спрятаться на храмовой триере, которая стояла отдельно от флота в бухточке, в Нижней Джемете. Там ее Мелета не найдет. А если что, защитят храмовые амазонки и мать.
Поэтому, когда Атоссу нашла посыльная Годейры и пригласила к царице, искать свою дочь Атосса пошла прямо на триеру. Агнесса лежала в закутке трюма. Зная строптивый характер дочери, мать не стала на нее кричать, сказала ласково:
– Поднимись, богорожденная, царица Годейра зовет нас в свой дом.
– Для чего мы нужны царице? Чтобы легче было нас удавить?
– А что мы сделали плохого, чтобы нас удавить? Я вместе со всеми строила храм богини, ты подруга Мелеты...
– Подруга? Посмотри на синяк на моем бедре. Это она толкнула...
– Твои обиды и страхи напрасны. Мелета знает, что ты не хочешь быть жрицей храма. Сегодня-завтра начнется война, а ты хозяйка флота. Без твоего слова триеры не тронутся с места. А у Годейры сейчас, я думаю, будет Военный Совет.
– Почему Мелета напялила одежду Священной? Она тоже не может быть Верховной жрицей храма. Она жена Митродора, она любит его. Мы с тобой помеха им всем. И Годейре, и Тире, и Мелете. Наше место у Левкона.
– А он простил тебя?
– Простит. Я говорила с ним.