Пояс шахида
Шрифт:
— Хи-хи… Рыцарь.
— А вы, наверно, не педиатр, а эта… педиатресса?
— Обзываешься?
— Почему? Стюард — стюардесса. Адвокат — адвокатесса. Педиатр…
— Короче, рыцарь! Я — Алена. Пошли, рыцарь..
Идея насчет глушить охранника в смотровой при ближайшем рассмотрении оказалась непродуктивной. Все тут было заперто, а ключи хранились у педиатра. Или педиатрессы. Педиатресса Алена отперла два замка, прежде чем они попали в широкий коридор, в конце которого виднелась дверь запасного выхода — это Сергей высчитал
Вот оно! Левая стена — глухая, справа — две двери, совершенно одинаковые на вид. Одна посередине, вторая у самого выхода… Интересно, что там насчет — «помигай»?
Камера была одна, в самом начале коридора, над дверью, и, в самом деле, равномерно мигала зеленым огоньком. Вернее сказать, подмигивала: знаю, мол, чем вы тут собираетесь заниматься!
Педиатресса жестом остановила Сергей под камерой, в мертвой зоне, сама индифферентно дошла до двери, что была посреди коридора, отперла её и, спрятавшись, поманила ручкой:
— Быстрее — время кончается…
За дверью оказался метровый тамбур, забранный мягким пористым пенопленом, и ещё одна дверь, массивная, с мягкой кожаной обивкой.
«Хорошая звукоизоляция, — оценил Сергей. — Наверно, они тут маленько балуют…»
Алена раскупорила массивную дверь, впустила Сергея в просторный зал, вошла следом и заперлась. Ключ оставила в замке. Теперь, если кто-то захочет войти, придется спецназ с тараном звать либо бригаду слесарей.
— Ну, иди ко мне, рыцарь…
А далее — совсем по Аверченко: «…Не помня себя, он судорожно прижал её к своей груди, и все завертелось…» Только с небольшим разнообразием на двадцатой секунде:
— Ах! Ох! Да брось ты свои резинки! Я чистая… Я врач… О-о-о!
Подробно живописать процесс не станем: все мероприятия подобного рода у нормальных представителей нашего вида (не извращенцев, всяких там «…истов» и «…фи-лов») проистекают примерно по одинаковому сценарию, так что вы наверняка сообразили, что далее происходило в кабинете VIP.
Следует, однако, обратить внимание на эмоциональную окраску данного эпизода. Ах, какая же это была окраска, мать её ети!
Сергей отдавался педиатрессе Алене свирепо и необузданно, подобно дикому вепрю (кто не в курсе — это такой здоровенный кабан), которому в яростной схватке не на жизнь, а на смерть удалось-таки поддеть на свой огромный острый клык матерую волчицу.
Педиатресса пребывала в аху… пардон, — в ауте она пребывала. И даже не стонала, а всхлипывала, будучи втиснута в угол роскошного кожаного дивана в черт-те какой немыслимой позиции и ритмично стукаясь макушкой о мягкую обивку.
— Ар-р-ррр!!! — победоносно взрычал юный партизан, бурно финишируя и наполняя лоно педиатрессы животворящей субстанцией. — Ор-ррр!!!
Несколько придя в себя и отдышавшись, Алена окинула печальным взором останки своих шелковых трусиков, сунула их в карман халата и с сомнением уточнила:
— Мальчик,
— Теперь уже — нет, — с вибрирующей грустинкой в голосе соврал Сергей, набрасывая на бедра полотенце и украдкой осматривая кабинет.
— А до этого… ни разу?
— Да, до этого — ни-ни…
Кабинет был обставлен с тяжеловесной роскошью. В основном преобладали темные тона, изобилие кожи и красного дерева придавало интерьеру мрачноватый оттенок. Два окна, скрытые жалюзи, были занавешены тяжелыми бархатными шторами, что наверняка создаст проблемы при использовании сканера. А ещё тут была какая-то левая дверь непонятного предназначения.
«Камер нет. Подслушивающих устройств, по всей видимости, — тоже. Алена бы знала… Надо будет попробовать поставить „жука“… Интересно, а что это за дверь такая?»
— Что-то не верится, — продолжала сомневаться Але на. — Чтобы в первый раз — и вот так… Врешь ведь, да?
— А смысл?
— То есть?
— В чем смысл? Зачем мне выдумывать? Что изменится, если я скажу, что уже… ну, что имею некоторый опыт?
— Ты чего такой зажатый? — Алена подъерзала к ото двинувшемуся в противоположный угол дивана Сергею, прижалась к нему и погладила по голове. — Понравилось?
— Знаешь — даже и не понял…
— Не понял?! — педиатресса оскорбленно отстранилась, запахнула полы халатика и устремилась к «левой» двери — босые ноги по щиколотку утопали в пушистом ворсе пер сидского ковра. — Ну, погоди, заяц! Сейчас, носик попудрю, я тебе… Шампанское открой — там, в буфете…
Дождавшись, когда за дамой закрылась дверь, Сергей достал из барсетки заботливо припасенную коробочку с пластилином и «откатал» связку ключей, беспечно брошенную на столик. Затем извлек «гибрид», скользнул к буфету и лег на ковер. Буфет в качестве места «закладки» был определен изначально, при первом беглом осмотре: Сергею понравилась щель между массивным «сапожком», опиравшимся на фундаментальные ножки — львиные лапы, и полом. Симпатичная такая щель, сантиметров в семь, если прилепить в угол, у самой лапы, швабра уборщицы не заденет. И вряд ли кто-нибудь из горцев будет ползать по ковру, проверяя щелевую лояльность. Камер тут нет, значит, полагают, что помещение надежно. Да и гордые они, горцы, — не с руки по полу ерзать.
Приспособив прибор в выбранное место, юный партизан выдернул из стойки первое попавшееся шампанское, неумело открыл его, шарахнув пробкой в потолок и облив буфет, наполнил фужер и стал промокать своим полотенцем золотистую лужицу, сердито шипящую на темной полированной поверхности.
«Теперь мы с Мирзой — молочные братья, — с бравым цинизмом отметил наш парень. — Хлеб не ломали — и не будем, но женщину поделили. Интересно, как он отреагирует, если узнает?»
— А вот и я, — из «левой» двери выпорхнула розовая педиатресса и гостеприимно предложила: — Тебе туда не надо?