Поймать Джордан

Кеннелли Миранда

– Хорошая тренировка, Джордан, - говори мне Мари, улыбаясь. – Твой незаметный ход был великолепен.

– Тебя Генри попросил это сказать?
– спрашиваю я, глядя на нее сверху вниз.

– Нет, - бормочет она, смотря на помпоны, которые теребит в руках.

Джей Джей и Лэйси отрываются друг от друга с мерзким щелкающим звуком, и Кристен говорит:

– Не дай Джордан начать, Мари, иначе мы всю ночь будем слушать о статистике и указателях для подач в футболе и...

–

Они называются "пасы", Кристен, - я отвечаю ей.
– Не думай слишком усердно, я слышала, что от этого твои волосы начнут виться.

– Ха-ха, - говорит Кристин, но все же подсознательно приглаживает свои каштановые волосы рукой.

Я призываю все свое самообладание, чтобы не расхохотаться, когда вижу, что Саманта и Лэйси тоже приглаживают свои волосы. Я бросаю взгляд на Генри, Джей Джея и Картера, и они начинают хихикать. Так же делает и Мари.

– Позвоните мне, когда поменяете свое решение насчет закусочной, - Генри говорит мне и Картеру, и мы все ударяем кулаками прежде, чем Генри и Джей-Джей поплетутся со своим фан-клубом к раздевалкам.

Я прижимаю свой блокнот к груди, и на мгновение я чувствую острую боль одиночества и жалею, что не попросила Генри приехать. Он был грустным с тех пор, как его девушка бросила его месяц назад, так что он наверняка оценил бы компанию. Особенно, с тех пор, как он начал проводить время с девушками, которые думают, что Аве Мария является молитвой к маме Иисуса. Но он только отвлекает меня, а мне нужно сосредоточиться на хорошей игре, чтобы поступить в Алабаму.

– Пошли домой, Картер.

Я слышу, как его отец кричит с трибун:

– Твоя мама сохранит нам ужин теплым, пока мы не закончим тренировку.

– Повеселись, пока будешь смотреть фильм, - говорит Картер.
– Хотел бы я быть на твоем месте, но я всего лишь буду делать приседания со своим отцом.

Картер бежит к своему отцу, который сразу же начинает говорить и жестикулировать своими руками, вероятно, критикуя прошедшую тренировку. Хотела бы я, чтобы мой отец так же говорил со мной.

•••

Дома, я сажусь за кухонный стол и открываю свой блокнот. Я очищаю банан и начинаю изучать формировку Красного Кролика, этого безумно крутого обманчивого хода (прим. пер.: вид пассов в игре), и тренер хочет, чтобы мы попробовали его завтра. Это будет сложно, но мы с Генри справимся. Заходит мама, откладывает свои садовые перчатки и секаторы в контейнер и наливает в стакан воду.

– Почему ты не гуляешь со своими друзьями сегодня вечером?

– Я не готова к открытой игре, - отвечаю, глядя на Х и О, нацарапанные поперек листа.

– Исходя из того, что я видела на тренировке, ты полностью готова, я не хочу, чтобы ты перегорела.

– Никогда.

– Может, тебе нужен массаж. Спа-день… Чтобы ты была свежей и расслабленной в пятницу. Мы могли бы сходить в четверг после того, как я закончу с волонтерской работой в поликлинике.

Я медленно обращаю внимание на маму. Да, я

уверенна, что ребята воспримут меня серьезно, если я заявлюсь в пятницу на игру с розовым лаком на ногтях.

– Нет, но спасибо, - я улыбаюсь ей, потому что не хочу обидеть.

Она улыбается мне в ответ.

– Что ты планируешь надеть, когда поедешь в Алабаму?

Я пожимаю плечами.

– Я не знаю. Бутсы? И спортивный костюм Ста Дубов?

Мама делает глоток воды.

– Я подумала, мы могли бы сходить и купить тебе платье.

– Не, спасибо.

Боже, если я надену платье, парни из Алабамы начнут надо мной начнут смеяться парни из Алабамы, начиная с Таскалусы и заканчивая какой-нибудь жалкой школы второго Дивизиона.

– Главный тренер Алабамы - большой фанат Балтимора. Может, мне стоит надеть джерси с эмблемой Воронов.

– Отец убьет тебя, не успеешь ты выйти из дома, - смеясь, говорит мама.

– Почему это я должен убивать свою дочь?
– спрашивает великий Донован Вудс, зайдя на кухню и поцеловав и обняв маму.

– Просто так, - бормочу я и захлопываю свой блокнот.

Отец берет бутылку Гаторэйда с клубнично-сливовым вкусом, который он рекламировал, и делает глоток. Он до сих пор выглядит молодо, но в его черных волосах начинает проскальзывать седина. В сорок три года отец пытался уйти в отставку после каждого из пяти предыдущих сезонов, но он всегда возвращается по той или иной причине. На протяжении многих лет, это стало шуткой спортивных комментаторов, так что если мы не хотим, чтобы отец кричал, мы никогда не спрашиваем, когда он действительно собирается уйти в отставку.

Он смотрит на мой блокнот и качает головой.

– Ты придешь на мою игру в пятницу?
– я спрашиваю отца.

Он смотрит на маму, когда отвечает:

– Может быть, я подумаю об этом.

– Хорошо…

– Что насчет того, что я возьму тебя и Генри на рыбалку в субботу перед тем, как мы пойдем на игру к твоему брату?
– отец выжидающе смотрит и улыбается.

Это полное дерьмо. Он пойдет на игру Майка, но не придет на мою? И он еще спрашивает меня о рыбалке?

– Нет, спасибо, - отвечаю.

Улыбка исчезает с лица отца.

– Может быть, тогда в следующие выходные, - говорит он тихо.

– А может, ты придешь на мою игру в пятницу,- говорю я про себя.
– Мам, где Майк?

Мне не терпится узнать еще больше об Алабаме. Я уже просмотрела сотни колледжей и программ, но мне нравится узнавать мнение экспертов, чего мой отец, никогда не сможет мне дать.

– Ох, - говорит мама, - тренер позвал его на командную встречу. Он просил передать, что ему жаль.