Поймать лисицу
Шрифт:
— Кто?
— Да какой-то бородатый.
— За что?
— За то, что вертелся возле толстухи — помнишь ее? А ей, видно, приглянулся этот бородатый, Влайко не отставал, прямо прилип к ней. Бородач разозлился, снял ремень и хотел всыпать Влайко на виду у всех. Хорошо, дядя твой вступился! — хихикал Раде.
Рыжему были безразличны и Влайко, и толстуха, и бородач, и ремень, он думал только об одном: увидит ли когда-нибудь Росу. Ему не хотелось ни с кем разговаривать, он бродил в одиночестве, мысленно обращаясь только к ней, надеясь услышать ответ.
Обрез
Что такое собственное оружие? Это все равно что собственная рубашка, опанки, куртка? А может, это нечто большее?
Никогда ребята не чувствовали себя так уверенно, как сейчас, когда раздобыли винтовку.
Обрез! Винтовка, которая стреляет, — такой нет у "противников". И у долговязого нет.
— А что, если взять обрез с собой на пастбище да пальнуть? — предложил Влайко. — Покажем им, что у нас есть, а? — И он обвел ребят сияющими глазами.
Все недоуменно переглянулись.
— Ты что, спятил? — спросил Рыжий. — Чтобы они выдали нас четникам?
— Ну только пугнем их разок…
— Уж тогда и они тебя попугают! — вмешалась Лена, покосившись на Рыжего.
Взгляды их встретились, Рыжий кивнул, соглашаясь с ней, и Лена почувствовала себя почти счастливой.
— А ты что скажешь, Йоле? — спрашивает Раде в нерешительности.
Мнение Рыжего и Лены он уважает, но ведь и предложение Влайко тоже заманчиво. "Вот бы они рты разинули, услышав выстрелы", — думает Раде и смотрит на Йоле. Сомнения терзают мальчика: у "противников" тоже нрав горячий, они этого так не оставят. Возьмут да и украдут у четников пулемет или, чего доброго, пушку, да повернут ее против них… Нет, надо, чтобы решение принял Йоле, он лучше всех в таком деле разберется.
Все смотрят на Йоле.
— Ну что ж, — тянет он. — Было бы, конечно, неплохо их попугать, только Рыжий прав: они обязательно нас выдадут.
— Конечно, выдадут, — подхватывает Раде. — Знаем мы их, все они ябеды.
Ребята помолчали.
— Знаете что, — сказал наконец Рыжий. — Надо сделать это иначе… Ну, например, чтобы они нас не видели, не знали, что это мы…
Взгляд Лены был осуждающим, но Рыжий не обратил внимания, ждал, что скажут остальные.
— Вот здорово! — подхватил Влайко.
"Осталось только Йоле согласиться, — подумала Лена, злясь на этих двоих, особенно на Рыжего. — Лишь бы против меня!" — подумала она, чуть не плача.
— Ну и герои! — крикнула девочка. — Чтобы нас не видели, да? Чтобы не знали, что это мы? Герои, нечего сказать!
Рыжий смотрел на нее, недоумевая. В чем дело? Обычно она смелее других, даже смелее Йоле и его самого.
— Что это ты, Лена, а? — спросил Раде. — Только подумай: мы из засады как пальнем, а они затрясутся от страха, решат, что это солдаты стреляют!
— Да, неплохо, — согласился наконец Йоле.
Лена оказалась в одиночестве — одна против всех. Ей хотелось присоединиться к ним, но чувство противоречия мешало это сделать.
— Делайте как знаете, — упрямо
— Лена! — окликнул ее Раде. — Погоди, куда ты?
— Это мое дело, — резко ответила она и зашагала прочь.
Проходя мимо Рыжего, метнула на него осуждающий взгляд. "А ты когда-нибудь пожалеешь", — читалось в ее глазах. Рыжий отвернулся.
— Не понимаю, что с ней, — недоуменно сказал Влайко, как бы оправдываясь за сестру.
Йоле понимал, что происходит с Леной, но, конечно, помалкивал. Некоторое время все смотрели, как она удаляется — упрямая, независимая. Потом, забыв о ссоре, принялись обсуждать план действий.
Вечером и на следующее утро Лена избегала встреч с ребятами, на душе у нее было тяжело. "Но если уж так получилось, пусть будет как есть", — думала она, не желая идти у ребят на поводу. Исподтишка девочка все-таки следила за Влайко. Заметив, что брат куда-то собрался, отправилась за ним, обогнала его и, никем не замеченная, прибежала на гору раньше всех. Там она надежно спряталась, предвкушая радость от того, что события будут развиваться у нее на глазах. Из своего укрытия она наблюдала и за "противниками", которые играли на лугу, а потом обнаружила и своих, "занимающих позиции". Все время, пока шли приготовления, девочка сгорала от нетерпения поскорее увидеть ребят "в деле", услышать, как стреляет их оружие.
Прогремел выстрел. Пуля пролетела высоко над землей, а многократное эхо выстрела неслось с разных сторон, и трудно было определить, откуда стреляли.
"Противники" замерли. "Ну, еще!" — подумала Лена, нервно сжимая кулаки.
Раздался второй выстрел, "Противники" в испуге оглядывались, наконец самый маленький из них бросился наутек. Вслед помчались остальные, и скоро все скрылись из виду.
Лену как будто что-то подбросило вверх. Она вскочила и рванулась за ними, крича:
— Разворачивай левый фланг!
"Противники" мчались что было духу, а вдогонку им несся смех четверки ребят.
— Ну и Лена! — хохотал Йоле, видя, как сторонники четников драпают от одной-единственной девчонки…
Лена остановилась. Ее окружили свои — все явно гордились ею, и она почувствовала, что счастлива. Больше всего оттого, наверное, что поймала взгляд Рыжего: в этом взгляде соединились удивление, смущение и еще что-то, чего в нем прежде не было…
Теперь ребята не расставались с обрезом, таская его с собой повсюду. Вечером Йоле прятал обрез в амбаре.
На другой день после происшествия на лугу ребята погнали овец в лес, решив какое-то время избегать встреч с мальчиками лагеря "противников", достаточно, по их мнению, напуганными.
Близился полдень. Йоле, бродивший вокруг поляны, где расположились друзья, вдруг бегом вернулся к ним, явно чем-то взволнованный.
— Где обрез? — спросил он, переводя дыхание.
— Вот он, — спокойно ответил Рыжий.
— Там с дерева я увидел троих усташей, — сообщил Йоле, хватая ружье. — Может, припугнем их?