Пожиратель Империй. Часть 1
Шрифт:
Но для истинного дракона, чей организм находился на уровне пустого тела и постоянно подпитывался мировой аурой целой планеты, такие травмы были похожи на шутку.
Мне, с другой стороны, доставалось не так часто, и большинство ударов я сумел почти полностью свести на нет за счёт жертвования целостностью адской брони. Помимо самого первого прокуса в плече единственной по-настоящему серьёзной была рваная рана от когтей на груди, дошедшая до рёбер и сломавшая пять или шесть из них.
Проблема была в том, что обе эти травмы должны были исцеляться достаточно долго, а такой
В итоге наносимые мной раны не слишком влияли на боевой потенциал Майигу войны, да к тому же восстанавливались, считай, в режиме реального времени. Тогда как я, хотя и отхватывал по серьёзному один раз из многих тысяч ударов, со временем только копил бы травмы, которые бы лишь усугубляли моё положение.
Похоже, всё-таки не оставалось иного выбора, кроме как использовать все резервы до последнего и пойти на откровенное безумство.
— Я тебе уже сказал, ящерица! СКОРЕЕ Я СДОХНУ!!!
Удар левой лапой. Минус триста лет жизни.
Много? Конечно.
В бою против Ригтара и его напарников я тратил годы, тогда как теперь безрассудно сжигал века. И то, что за эти десять лет, охотясь на бесчисленное множество монстров и Майигу я снова сумел накопить внушительный запас, не оправдывало нерациональность этих трат.
Вот только я сейчас сражался почти в прямом смысле со всем миром. Ради такой победы отдать триста лет ещё казалось небольшой платой. Впрочем, у меня явно ещё будет немало возможностей многократно увеличить свою жертву на алтарь победы.
Палем, явно не ожидал столь резкой вспышки силы, отшатнулся от меня, в следующее мгновение попытавшись использовать это движение для манёвра — нырка вбок и контратаки. Давать ему такого шанса я не собирался.
Атака хвостом. четыреста лет.
Манёвр оказался разрушен. Тело Палема слегка закрутило в воздухе и сдвинуло вбок.
Даруемое ему миром боевое чутьё наверняка подсказало лучший выход в подобной ситуации. Воспользоваться тем, что его голова сместилась ближе к основанию моей шеи и покрепче вцепиться в так гостеприимно предоставленную плоть.
Я не стал ни уворачиваться, ни блокировать его выпад. Наоборот, я максимально открылся, чтобы Майигу войны по-настоящему поверил в свой неожиданный успех.
И это сработало. Он повёлся.
На его месте, увидев настолько шикарную возможность для критического удара, я бы засомневался. Это не было бы обусловлено ничем конкретным. Просто чутьё, выработанное за многие сотни и тысячи боёв, постучало бы мне в черепушку со словами: «Парень, это слишком хорошо, чтобы быть правдой».
Проблема Палема была в том, что чутьё, в отличие от навыков, невозможно было просто «подсадить». А может быть он тоже заподозрил неладное, но в очередной раз уверовал в своё превосходство. Я этого не знал и, честно говоря, совершенно не горел желанием выяснять.
Взмах травмированным крылом. Девятьсот лет.
Перекушенные почти напополам мышцы, сократившиеся с мощью почти что целого тысячелетия моей жизни, не выдержали и лопнули окончательно. Крыло повисло плетью, а в мозгу на секунду взорвался целый калейдоскоп боли.
Но
Лазерный луч слияния Сущности молний и грома с ветвью мировых приказов стихий. Пять тысяч лет. Прямо в широко распахнутую пасть с мотыляющимся в ней мясистым языком.
Я не успел уклониться, когда челюсти Палема смыкались вокруг моей головы, да и не собирался это делать. Я продолжал изливать в его глотку поток энергии, бывшей в разы горячее поверхности солнца.
Из-за размеров пасти Майигу войны моя голова поместилась в неё целиком. Рога царапнули по его дёснам с одной стороны, а зубы с другой впились мне в шею и тут же сжались с такой силой, что адская броня, не сумев оказать ни малейшего сопротивления, вмялась в плоть.
И я даже не пытался как-то защититься, поставить блок из приказов или Дара чёрного льда. Потому что все мои силы, вся концентрация, а также века и тысячелетия моего будущего продолжали утекать в самую разрушительную из доступных мне на данный момент атак.
Лапы Палема, сейчас, так же как и я, мучимого страшной болью в сгорающей глотке, вцепились в моё тело. Я вцепился в него. Мы начали падать, так как оба уже не имели сил, которые можно было бы потратить на поддержание полёта.
Он оторвал мне травмированное крыло. Я прочертил когтями, покрытыми металлом из сердца горного великана, глубокую борозду ему по брюху, вспарывая его до самых кишок.
Когти на его задней лапе погрузились мне в бедро в районе паха, раздирая плоть на кровавые лоскуты. Нащупав лапой ещё не до конца зажившую дыру у него на шее, из которой уже обильно лилось серебристое пламя, я хватил за край раны и потянул на себя и вниз, разрывая пищевод и трахею и перемалывая на осколки полуредуцированные шейные рёбра, ключицы и киль.
Мы рухнули на песок, в который превратилась от столкновения наших аур земля. Моя шея уже была прокушена почти на две трети. Я чувствовал, как лопаются с отвратительными щелчками мышечные волокна.
На мгновение у меня возникла мысль о том, чтобы вывернуться и спастись. Хотя моему мозгу не нужны были кровь и доставляемый ей кислород, я бы стопроцентно умер бы, когда моя голова отделится от тела.
Но в следующую секунду перед глазами, настолько реальные, будто были не просто воспоминаниями, а порождениями моего умирающего сознания, всплыли лица тех, кого я безвозвратно потерял. Рахира, Рей, Исма, Дагьяна. Кассий.
Они не собирались осуждать меня за слабость, да и в целом вряд ли явились с какой-то конкретной целью. Смысл в данном случае мой мозг додумывал сам.
Предпринимать попыток спастись я не стал. Наоборот, лишь усилил поток энергии.
Ежесекундно в трубу улетали эоны, которые я мог бы спокойно прожить, просто прикончив Палема и не став заниматься всей этой хренью. Тысячи и десятки тысяч лет, за которые я мог бы найти десятки и сотни способов достичь уровня Руйгу.
Вот только что-то внутри подсказывало, что тогда я бы никогда не смог отыскать тот путь, о котором говорил Данброк.