Пожиратели гашиша
Шрифт:
– Пока.
Ира немного помялась, пересиливая остатки гордости, и добавила: - Ты мне позвони.
– Ладно, - ответил я и с облегчением проследил, как она возвращается в родные пенаты. Затем я окинул взглядом дом и нашел свои окна. Лица Маринки, к счастью, не увидел. Любопытно, чем она там со Славой занимается?
Оттолкнувшись от дверцы, я выпрямился, закрыл машину и потащился домой, чувствуя себя обессилевшим и разбитым. Первое, что я увидел, отперев дверь, была Славина морда, виднеющаяся в комнате, - корефан изучал книги. А смотрел ли
– О, здорово!
– обрадовался моему приходу корефан. Он был в своей кожаной куртке, которую не любил снимать даже в гостях. Столь невинный вид наводил на мысль, что гравюры в спальне он не смотрел.
– Привет, - выпорхнула следом Маринка. Рот до ушей, сияет прямо как... Я едва удержался, чтобы не сплюнуть, но вместо этого спросил: - Как гравюры?
– Первое, что в голову пришло.
– Ничего, - улыбнулся Слава, в руке он держал какую-то книгу. Путевые.
Я аж зубами заскрипел.
– Что-что?
– не поняла Маринка, но объясняться с ней я посчитал излишним.
– Ну, привет, привет, - пожал я Славе руку.
Как все же с ним просто. "Щелкни лошадь в нос, и она махнет хвостом".
– Рассказывай, - набросилась на меня Марина, - что ты теперь натворил и откуда эти книги.
""Натворил" - знакомое словечко, - отметил я.
– Опять, наверное, с мамой общалась".
Я чмокнул ее в щеку и повернулся к другу.
– Эвон, что я принес, - заблажил я, доставая из кармана раритеты.
– Ага, - обрадовался Слава и сообразил: - Значит, ты нашел свиток?
– Свиток - это что, - продолжал я тоном юродивого, да и стоять согнувшись было несравненно приятнее - организм сам находил наименее болезненную позу, - свиток - это семечки. Ты гравюры смотрел?
– Классные картинки, - подтвердил Слава, - А ты?
– глянул я на Маринку.
– Что это ты какой-то странный опять, - поспешила она увести разговор от изначальной темы, догадавшись, видимо, куда я клоню.
– Что ты скособочился?
– Жизнь тяжела, детка, - ответил я, цыкнув зубом, - но, к счастью, коротка. Помоги-ка мне раздеться - сама увидишь.
Мы прошли в комнату и я обнажил торс. Марина охнула. Я подошел к зеркалу и осмотрелся. Плечо, да и весь левый бок представляли собой один большой неравномерно окрашенный синяк. Неудивительно, что все так болит.
– Где тебя разукрасили?
– поинтересовался Слава.
– Ты лучше спроси, кто меня разукрасил, - вспомнил я жуткую вывеску сатаниста, пустую щель вместо левого глаза и кривой желтый клык.
– С ума сойти можно, что со мной приключилось.
– Илья, тебе, наверное, компресс надо сделать, - встряла Маринка, но я остановил ее суету.
– Не надо ничего, само пройдет.
– Дай, я хоть посмотрю.
– Смотри, - повернулся я к ней и продолжил: - А знаешь, что у меня в машине лежит?
–
– заинтересовался Слава.
– Меч.
– Ну, ты даешь стране угля, - констатировал кореш.
– Попинали тебя конкретно... но мало.
– Это как сказать, - хмыкнул я.
– Кто меня тронет, тот дня не проживет.
– Замочил кого?
– догадался друг.
– Точно, - утвердительно кивнул я и поморщился - пальцы у Маринки были как лед, - гарный был хлопец.
– Тебе только волю дай, - заметил Слава.
– Ковыряльником небось загумозил.
– А ты как догадался?
– Я попытался всплеснуть руками, но спину кольнуло так, что перехватило дыхание.
– Зарубил болезного - меч по рукоятку в крови.
Марина слушала, открыв рот, даже синяками бросила заниматься.
– Ну, как там, - спросил я, - ребро не сломано?
– Не знаю, - неуверенно пробормотала она.
– Давай, в "травму" съездим.
– Нет уж, - отрезал я, - к черту эти травмпункты, там в очереди три часа стоять надо, а потом участковый будет месяц ходить. Сами как-нибудь справимся.
– Давай, я посмотрю.
– Не дожидаясь ответа, Слава стиснул поврежденный бок своими граблями.
Я заорал.
– Потише, потише, - заверещала Маринка то ли мне, то ли Славе.
– Все в норме, - заявил он, - переломов нет.
– Ну, у тебя и методы, дружок?
– высказался я, чуть отдышавшись.
– Методы как методы, - пожал плечами Слава.
– Уж переломы я определю. Кой-какая практика есть.
"Нет, - решил я.
– Может быть, он и дурак, но не мерзавец - это точно". Подозрения по поводу гравюр у меня окончательно исчезли.
– Ильюша, давай, я тебе наложу компресс, - пролепетала Марина, которой было невыносимо на все это смотреть.
– Брось ты, - отмахнулся за меня Слава.
– Само заживет.
– Как на собаке, - поддакнул я и, покосившись на Маринку, не без злорадства добавил: - А знаешь, Слава, Истребителя тоже грохнули.
– Да ну?!
– воскликнул он.
– Ты без дела не сидишь.
– Ты думаешь, - деланно возмутился я, - что это я его грохнул?
– Кто тебя знает, - подыграл Слава, видя, что Марина находится в предшоковом состоянии.
– Ты ж у нас удержу не знаешь, то на куски кого-нибудь порубишь, то еще что похуже. Под горячую руку тебе лучше не попадаться. И ты это учти!
– наставительно заметил он побледневшей Маринке.
Она поспешно вышла, а мы пожали друг другу руки.
– По правде, хреновый был денек, - сообщил я, когда мы остались вдвоем.
– Наткнулись на книгохранилище сатанистов, без драки не обошлось. Рыцарю голову в лепешку раздавили, а я сторожа мечом заколол, руку ему отрубил, блин, теперь по ночам сниться будет. Хорошо, что Шура меч везде с собой таскал, а то бы каюк - положили бы рядышком. Я ведь без ничего был, вообще без оружия - голый как бубен, а сатанист был неплохой боец, я мечом-то еле сладил. Видал, как он меня отделал?