Пожиратели тьмы: Токийский кошмар

Пэрри Ричард Ллойд

И Ватанабэ в общем и целом говорил правду.

Клуб открывался в девять. Перед открытием в узкой раздевалке красились, снимали джинсы и футболки и переодевались в платья по двенадцать, а то и по пятнадцать девушек. Они приезжали со всех уголков мира, хотя летом 2000 года преобладали британки: Люси с Луизой и Мэнди из Ланкашира с Хелен из Лондона, а также Саманта из Австралии, Ханна из Швеции, американка Шэннон и румынка Оливия. В клубе работали трое мужчин: Тэцуо Ниши, менеджер, пятидесятилетний мужчина с оспинами на лице, Кац, японец-бармен, и филиппинский певец, чье имя никто не мог вспомнить. Кац и Ниши решали, каких девушек отправить к клиенту, стратегически распределяя хостес между столиками. Они же кратко инструктировали их насчет обязанностей. В основном речь шла о запретах: не допускать, чтобы клиент сам наливал себе виски или прикуривал

сигарету. А главная задача сводилась к беседам.

Однако все было не так просто, как кажется. Мало кто из хостес мог сказать по-японски что-нибудь кроме «да, спасибо» и «простите», и, хотя не говорящий по-английски клиент вряд ли зачастил бы в «Касабланку», уровень языка у гостей был очень разным. Для кого-то несколько часов с хостес-иностранкой служили чем-то вроде урока английского. Некоторые даже делали заметки, и о непринужденной беседе, какую обычно завязывают с незнакомым человеком, не шло и речи. Но спорить с клиентом, возражать ему или оставлять его одного не дозволялось. Журналистка Мо Хайдер, тоже подвизавшаяся хостес, сравнивала работу с тем, когда «приходится любезничать с коллегой, который тебе не очень-то интересен. Я спрашивала, где они работают, что делают в Токио. Я льстила им, мол: „Какой у вас красивый галстук“. И многие галстуки мне действительно очень нравились!»

– Просто несешь всякую чушь, – объясняла Хелен Дав [12] , которая работала в «Касабланке» одновременно с Люси и Луизой. – «Как прошел ваш день?» Или стараешься наговорить комплиментов: «Вы такой симпатичный мужчина, спойте мне что-нибудь». Они говорят, какая ты красивая. Ты рассказываешь об Англии, он – о командировке в Лондон. Через несколько недель я все это возненавидела. Невероятно скучно и утомительно. Одни и те же разговоры каждый вечер, глупые разговоры с людьми, на которых тебе плевать. Некоторые девушки отлично справлялись и держались дружелюбно. Мне же было очень трудно поддерживать беседу. Чистой воды надувательство. И не важно, что я не умела петь, потому что караоке стояло повсюду и неизбежно приходилось петь дуэтом.

12

Псевдоним. – Примеч. авт.

Конечно, не обходилось и без откровенного разврата.

– Думаю, многие говорили о сексе, – признавала Хелен. – Я изо всех сил старалась избегать этой темы.

Впрочем, за четыре недели ее работы в «Касабланке» единственным, с кем она действительно опасалась встречаться, был мужчина, помешанный на Одри Хэпберн.

– Он искал похожих на нее брюнеток – белокожих и с большими глазами, – объясняла Хелен. – Одна девушка ушла с работы через две недели, потому что он вел себя очень мерзко. Постоянно напоминал: «Теперь ты моя!» и «Я заплатил за тебя, теперь ты принадлежишь мне!» и лез обниматься. Она уволилась, и тогда он переметнулся ко мне. Но я сопротивлялась, не позволяла ему дотрагиваться до себя.

Еще хуже подонков были зануды. Девушкам-хостес приходилось вести настолько нелепые и бессмысленные разговоры, что сторонний наблюдатель не удержался бы от смеха. Хадзимэ Имура, издатель, вспоминал, как пытался развлечь Люси историями о своих подвигах на рыбалке, когда ловил кальмаров.

– Я тогда поймал очень много кальмаров и рассказал ей об этом, – поведал он мне. – И больше я о ней не слышал.

Один клиент подробно обсуждал с Люси, как работают вулканы. Лекция закончилась созданием модели кратера активного вулкана из того, что нашлось на столе: ведро со льдом стало горой, вода в кувшине – лавой, а сигарета – источником дыма.

Пожилой мистер Ватанабэ без труда находил темы для разговоров, о чем и сообщил в своем письме к Тиму Блэкману. Он нравился всем девушкам в «Касабланке» благодаря возрасту, необыкновенной вежливости и частым посещениям. Они прозвали его «фотографом» за привычку делать бесчисленные фотоснимки, а потом приносить в клуб распечатанные кадры, аккуратно разложенные по альбомам, и показывать их девушкам. Люси оправдала его старания.

– Мы вели интересную и содержательную беседу, которая длились три часа, – вспоминал он об одном вечере с ней. – Мы говорили об истории Англии, литературе, искусстве, писателях, художниках, взаимоотношениях Британии с Японией с незапамятных времен, сходстве и различиях нравов и менталитета обеих национальностей, об английском чувстве

юмора, которое я очень ценю, и так далее.

Как повлиял столь взвешенный и серьезный разговор на простую двадцатиоднолетнюю девушку-хостес, можно только догадываться.

Так или иначе, вечера в «Касабланке», пусть скучные и порой нелепые, каким-то образом успокаивали. В тусклом голубом коконе, под присмотром Каца и вечно хмурого Ниши, девушки, которые там работали, чувствовали себя в безопасности.

В Японии, где все всегда на своих местах, хостес-клубы тоже вписаны в определенную структуру. Весь спектр ночных заведений, которые можно найти в Роппонги, – дешевых и дорогих, честных и скандальных – объединялся под красивым и загадочным термином «мидзу сёбай», что буквально означает «торговля водой». Шла ли речь о выпивке, служившей неотъемлемым атрибутом ночной жизни? Или о мимолетных удовольствиях, утекающих, как вода в ручье? Помимо того, образ воды наводит на мысли о сексе, родах, утоплении. С одной стороны, термин «мидзу сёбай» подразумевал общество гейш – женщин, которые с исключительным мастерством и изяществом развлекают гостей и которых можно найти только в самых старомодных кварталах Киото и Токио. С другой – жестокие садомазохистские клубы, где за деньги можно опуститься на самое дно. Между этими крайними точками простиралось целое море заведений – убогих и элегантных, дешевых и дорогих, общедоступных и эксклюзивных.

Некоторые японцы включат в понятие «мидзу сёбай» и обычные бары, пабы и караоке-кафе, но в большинстве случаев подразумевается присутствие красивых женщин для развлечения мужчин, по крайней мере в теории. В роли хостес может выступать и обычная «мама-сан» из крошечной закусочной по соседству (по-японски – сунакку) – стойка с четырьмя стульями, обслуживаемая хозяйкой-барменшей средних лет, чье искусство соблазнения давно сошло на нет. В некоторых сунакку работают официантки-хостес помоложе, которые болтают с клиентами и разливают напитки по указанию мамы-сан. Более качественный сервис можно получить в хостес-барах и клубах крупных городов, где беседы с женщинами и караоке предоставляются за деньги, наряду с выпивкой и закусками. В «клубах для джентльменов» женщины подсаживаются за столик, а также раздеваются догола во время публичного стриптиза или наедине с клиентом в ходе приватных танцев в отдельной кабинке. Танцовщица изгибается и скачет верхом на клиенте, которому разрешено трогать ее грудь, а в некоторых заведениях можно зайти и дальше. Так что барменша может стать хостес, хостес – стриптизершей, а стриптиз превращается в проституцию.

Ни одна нация не сравнится с японцами в умении маскировать платный секс за другими услугами в обход и без того уклончивых и не действующих на практике законов против проституции. Единственное, что строго воспрещается, – взимание платы за традиционный секс мужчины с женщиной. Минет и мастурбация во всех вариациях разрешены, но отследить, каким образом достигнут оргазм, – посредством рук, что законно, или вагинально, что незаконно, – все равно невозможно. Помимо того, чтобы скрыть очевидное, компании дают своим многочисленным секс-услугам такие запутанные названия и так быстро их меняют, что даже специалист не разберется.

В Роппонги есть «массажные» салоны, где небрежное растирание тела – лишь прелюдия к доведению прикосновениями до оргазма. Есть места «фасшон херусу» («модное здоровье»), которые предлагают широкий спектр услуг – за исключением традиционного секса. Например, «сопу рандо» («мыльная страна» – когда работницы моют клиента, используя вместо губки собственное тело), или «дэри-херу» («доставка здоровья») – сексуальные услуги на дому или в отеле клиента; «эсс-тэй» (название происходит от английского выражения «эстетический салон») – сексуальный массаж, подразделяемый на разные категории; «Корейский эстетический салон» (массаж и ласки руками) и «Эстетический салон по-корейски» (то же самое, но массажистка будет обнаженной). Существуют и прочие изощрения, похожие друг на друга: «Китайские эстетические салоны», «Тайваньские эстетические салоны», «Сингапурские эстетические салоны», «секси-паб», «паб неглиже», «паб для вуайеристов», «кабаре на ощупь» и «массаж по-корейски в исполнении японской домохозяйки». В «кофешопах без трусов» почти голые официантки помогут достичь оргазма за определенный размер чаевых. В «кофешопе без трусов с караоке» обнаженные женщины поют дуэтом с клиентом до, после или во время достижения оргазма. В «шабу-шабу без трусов» вместо кофе подается горячий горшочек шабу-шабу.