Пожиратели
Шрифт:
Послышались крики и грубые ругательства, но Крувшанскийне обращал на них внимание. Как и в детстве, школе, а вскоре и в институте. Окончательно все завершилось и на работе. Всю жизнь люди унижали его, забавлялись его страданиями.
Все началось в школе. Его хрупкого и хлипкого парня вечно шпыняли, обзывали, а порой доходило и до избиений. Внутри него расцветала злоба. Ее трудно было задавить, загасить. Он всегда задумывался, почему его обижают, почему не дают проходу. Даже любое незначительное оскорбление щемило
– Ну, ты чего? Мы же пошутили.
Ребенку тяжело воспринимать такие шутки, в особенности, если он один и никто не заступается.
Одна отрада в жизни - любовь к скрипке. Как только тонкие пальцы сжимали смычек, а музыка лилась тягучей патокой, мир застывал на месте. Лишь он и наслаждение от музыки, чувствовавшееся всеми фибрами души. Она успокаивала и дарила радость. Он забывал обо всем. Не было ни оскорблений, ни насмешек. Лишь он и музыка.
Поход в школу всегда был испытанием. Выслушать ряд насмешек, оскорблений. И однажды его это сломало. Ему стало все равно. Забросил скрипку, забросил учебу...
И вот он сидел в темном подвале со своими мучителями. Исковеркали душу, подавили человека. Но сейчас он сильнее и у него появилась возможность отомстить за все слова, за пролитые слезы в подушку, за насмешки.
Услышав слова про смерть, девушки захныкали еще больше, но одна взяла себя в руки и прошептала:
– За что?
Крувшинский резко развернулся в ее сторону.
– Марина, разве ты не помнишь?
– склонил голову Володя.
– Не трожь ее!
– рявкнул бас.
Крувшинский плавной походкой приблизился к девушке. Нож блеснул в свете лампы.
– Помню, как на работе ты сказала, что я плохой работник. А при звонке клиенту, сказала, что он набрал вначале неправильного сотрудника, - он медленно водил лезвием по щеке девушки. На металл попадала влага, оставляя мелкие капли.
– На мое замечание, ты сказала, что это всего лишь шутка. Но ничего. Я же привык быть парнем для битья, привык чтоб меня унижали.
Молниеносное движение и палец девушки отрезан. Она не сразу поняла, что произошло, но вскоре боль затмила разум и она громко закричала.
Вторая девушка забилась в путах, пытаясь отползти от маньяка в угол. Послышались крики и ругательства, но веревки крепко держали людей на месте.
– Ты чего? Это же просто шутка!
– воскликнул Володя, глядя на муки Марины.
– Вот смотри твой пальчик!
– он поднял с пола отрезанную часть руки и помахал перед лицом Марины. Она открыла глаза, стараясь унять боль в конечности, но та не проходила. Это казалось нереальным. Тихий, забитый, бывший сотрудник махал ее пальцем напротив лица.
– Мариш, это просто шутка, - произнес Володя, всаживая нож в тело Марины несколько раз. Она даже не могла сдвинуться, а боль отрезанного пальца перекрывала всю остальную боль.
Четверо оставшихся орали, но никто их не слышал, дергали кольца, намертво впившиеся в пол.
Володя все предусмотрел. Он раньше часто воображал, что будет делать с обидчиками.
Вот лежит его бывшая, которая шутила, что любит его.
– Я люблю тебя, - шептала она на ухо Володе, а в СМС писалось другому.
– Я же пошутила, - услышал он, застав их дома в кровати.
Кувалда раздробила тело в районе сердца. Так же, как и его тогда.
Бывшему однокласснику досталось порция яда, введенная внутривенно. Промучается долго. Так же, как и он в школе. Ведь оскорбления, как яд впитываются в кожу.
– Ты жалкий сосунок. Урод, ничтожество, дрянь!!!
– орал последний выживший.
– Я это уже слышал, - улыбнулся Володя, стирая кровь со своего лица.
– Пожалуй, тебе повезло больше всех. Я убью тебя быстро.
Громкий выстрел лишил жизни его знакомого по песочнице. Всего лишь обронил слово сосунок и сказал:
– Ты чего это же шутка.
Крувшинский стоял средь тел, вытирая инструменты от крови грязной тряпкой. Дом будет сожжен, а вместе с ним и трупы.
– Браво, браво, - черная тень вышла из стены, приобретая едва заметные очертания человека.
Володя встал на колени и опустил голову.
– Да, Господин.
– Почему именно он?
– поинтересовалась тень. Красные глаза вспыхнули в черном мареве.
– Мне казалось оно вам больше всего подойдет, - пожал плечами мужчина.
– Загнанный в угол человек, терзающийся морально, но нашедший силы жить дальше.
– Обида всегда таится в душе. Некоторые любят ломать других с детства. Да он пережил, стал сильным, но затаившаяся внутри злоба преследует вечно. От нее так просто не избавиться. Я же помогла ему реализовать это.
– Плевать, что он там пережил. Он кто по жизни охранник супермаркета?
Легкая улыбка исказила лицо Крувшинского.
– Директор сети супермаркетов. Проработал некоторое время на должности обычного менеджера, а затем его унесло. Жаль, что скрипку забросил. Мог бы стать известным скрипачом.
– Освобождай тело. Душу можешь забрать. Разбитая на осколки она мне ни к чему. Хотя могла бы и градоуправителя взять, - нервно отозвалась тень.
– С ними было бы сложней. Там сильная воля. Здесь же было проще. Вроде сильный дух, но сломанная душа. Скрытный, даже добившийся успехом. Вся его жизнь покрыта тайной для других. Он меньше всего привлечет внимание для людей.
– И как яркая звезда он горел для тебя.
Тело Крувшинского обмякло и упало на бетонный пол. Серая тень медленно выползла из спины, таща за собой белый сгусток. Анимарум растворилась в стенах подвала. На сегодня он получил свою пищу.