Позитронный человек
Шрифт:
— Верно, — согласился Смайт-Робертсон, — и не только на сегодняшний день. Вы всегда были практически самым старым, и таковым останетесь. Достигнув двадцати пяти лет, роботы выходят из употребления. Их владельцы имеют право в этот день доставить своего робота в корпорацию и получить взамен новую модель. Если робота взяли в аренду, мы сами отзываем его и осуществляем замену.
— Ни один робот, из производимых вами сейчас,не протянет больше двадцати пяти лет, — с удовлетворением заметил Пол, — а Эндрю — робот совсем другого сорта.
— Действительно, другого, — сказал Смайт-Робертсон. — Уж кому, как не мне, знать это.
Эндрю, твердо придерживаясь
— Раз я самый старый и самый адаптируемый робот в мире, не сочтете ли вы, что я заслуживаю со стороны корпорации особого отношения к себе?
— Ни в коем случае! — воскликнул Смайт-Робертсон. — Скажу вам прямо, сэр,ваша необычайность — это вечная заноза в теле корпорации. Ваша активность в разных, известных вам делах на протяжении многих лет доставляла нам, как я уже говорил, массу всяких неприятностей. Здесь не разделяют вашего стремления обладать правами.Если бы вы были на аренде, а не приобретены в собственность странным образом по недосмотру администрации в давние времена, к нашему величайшему сожалению, мы бы давно отозвали вас и заменили на более послушного робота.
— Да, вы, по крайней мере, откровенны, — сказал Пол.
— А мы и не делаем секрета из нашего отношения ко всему этому. Продажа роботов — наш бизнес, и не в наших интересах участвовать в политических дрязгах. Робот, который считает себя не просто механизмом, а чем-то большим, представляет угрозу благосостоянию нашей компании.
— И поэтому, будь это в ваших силах, вы уничтожили бы меня, — сказал Эндрю. — Я это прекрасно понимаю. Но я — свободный робот, сам владею собой, и вы не можете отозвать меня и совершенно бесполезно пытаться перекупить меня. Меня теперь защищает закон, согласно которому мне нельзя причинять вред, если это вдруг придет вам в голову. Именно поэтому я периодически отдавал себя в ваши руки для очередных поправок в моей конструкции. И поэтому же сегодня я явился к вам с просьбой внести самые дорогостоящие усовершенствования из всех, которые вы когда-либо и кому-либо делали. Я хочу полной замены, мистер Смайт-Робертсон.
Смайт-Робертсон был одновременно поражен и сконфужен, и казалось, молчание будет длиться целую вечность.
Эндрю ждал. Он смотрел мимо Смайт-Робертсона на противоположную стену, с которой в ответ глядел на него голографический портрет — строгое и аскетичное женское лицо, лицо Сьюзен Кэлвин, святой покровительницы робопсихологов. Прошло два века со дня ее смерти, но, окунувшись в ее рабочие записи во время своей работы над книгой, Эндрю почувствовал, что настолько хорошо знает ее, что наполовину мог поверить, будто встречался с нею в жизни.
Наконец заговорил Смайт-Робертсон:
— Вы сказали — полной замены? Что вы имеете в виду?
— То, что я сказал. Когда вы отзываете устаревшего робота, вы обеспечиваете его владельца заменой. Вот и я хочу, чтобы вы обеспечили мне замену.
Все еще пребывая в замешательстве, Смайт-Робертсон сказал:
— Но как это сделать? Если мы заменим вас, как сможем мы вернуть робота его владельцу, то есть вам, когда в самом акте замены будет зафиксировано прекращение вашего существования? — И он зловеще ухмыльнулся.
— По-видимому, Эндрю не совсем точно выразил свою мысль, — вмешался в разговор Пол. — Разрешите мне? Личность Эндрю помещается в его позитронном мозгу, и его нельзя заменить, иначе это будет ужедругой робот. Таким образом, позитронный мозг — это сам Эндрю Мартин, владелец робота, в котором в настоящее время он размещается. Любой элемент робота можно заменить, не нанося ущерба личности Эндрю Мартина — большая часть их, как вы сами знаете, уже была заменена, а некоторые элементы по нескольку раз за те сто с лишним лет, что прошли с тех пор, как вы произвели Эндрю. Эти подсобные части являются собственностью мозга. Мозг по своему желанию может заменять их в любое время, но сам мозг, его деятельность остаются неизменными. Истинное желание Эндрю на сей раз, мистер Смайт-Робертсон, состоит в том, чтобы переместить мозг в совершенно новый корпус.
— Понятно, — сказал Смайт-Робертсон. — Иными словами — полная модернизация. — Но на его лице при этом снова появилось замешательство. — Разрешите узнать, какое тело ему нужно? Он и так обладает телом, сделанным по последнему слову техники.
— Но у вас в производстве были андроиды, верно? — сказал Эндрю. — Роботы с внешностью людей, вплоть до строения кожи. Мне требуется такое тело, мистер Смайт-Робертсон. Тело андроида.
Тут наступила очередь удивляться Полу.
— Бог мой! — вскричал он. — Эндрю, я представить не мог, что... — Пол чуть не задохнулся.
Смайт-Робертсон застыл в неподвижности.
— Абсолютно невыполнимо! Невозможное требование!
— Почему? — спросил Эндрю. — Я заплачу любую разумную цену, как я платил за каждое усовершенствование уже много раз.
— Мы не производим андроидов, — со всей категоричностью заявил Смайт-Робертсон.
— Производили, я знаю.
— Прежде. Но производство прекращено.
— Возникли технические проблемы? — спросил Пол.
— Ни в коей мере. Экспериментальный выпуск андроидов был вполне успешен, особенно с технической стороны. Их внешность потрясающе повторяла человеческую, и при этом они обладали исключительной прочностью и многоплановостью. Для кожи использовалась углеродистая волокнистая синтетика, для сухожилий — силикон. В структурах андроидов практически отсутствовал металл— только мозг, естественно, оставался платиноиридиевым, но они были почти такие же прочные, как металлические, а в действительности и еще прочнее, потому что легче.
— И, несмотря на все эти преимущества, вы не стали ими торговать? — спросил Пол.
— Совершенно верно. Мы сделали что-то около дюжины экспериментальных моделей и провели пробную распродажу, после чего решили прекратить дальнейшие работы в этом направлении.
— Почему же?
— Прежде всего, — ответил Смайт-Робертсон, — выпуск андроидов должен был обойтись нам гораздо дороже, чем производство обычных металлических роботов: они так дорого стоили, что превратились бы в предметы роскоши, а спрос на них был бы так ограничен, что на покрытие расходов по созданию производственной линии понадобилось бы много лет. Но не это было главным в возникших затруднениях. Настоящая причина крылась в негативном отношении потребителей. Видите ли, андроиды слишком похожи на людей. Они пробудили древние страхи: а как бы человек не оказался устаревшим; двести лет назад из-за этого было много тревог. Так что не было никакого смысла для нас запускать новую серию роботов, которая изначально обещала нам одни убытки, и к тому же тем самым поднимать новую волну психоза и неразберихи.
— Но корпорация сохранила свои разработки по производству андроидов, верно? — спросил Эндрю.
Смайт-Робертсон пожал плечами:
— Пожалуй, если бы в этом был смысл, мы могли бы производить андроидов.
— Но вы предпочли не делать этого, — сказал Пол. — Вы владеете всей технологией производства, но отказались пользоваться ею. Тогда это не соответствует тому, что вы нам сказали перед этим — что создать андроидное тело для Эндрю невозможно.
— Да, технически это возможно. Но это абсолютно противоречит общественным настроениям.