Позолоченная роза
Шрифт:
Ее речь звенела в воздухе во внезапной тишине Жутей, которые в шоке смотрели на нее. Может, она еще могла бороться. Жалкая испуганная женщина, которая не должна была говорить с Королем Жути таким тоном.
Амичия высоко подняла голову и смотрела на них. Она не смотрела на их короля, который явно уже скалился в ее сторону. Она будет смотреть на его народ, кто-то из них мог быть раньше ее народом. Они запомнят ее храбрость, а не то, что она сдалась.
Но она не услышала щелканье зубов, существо рядом с ней тихо звякнуло ложкой о миску.
Она не
— Вот так речь, — ответил он. — Но, боюсь, я не решил пока, что с тобой делать. Тебе придется еще немного подождать.
— Мне не нравится быть мышкой у твоего кота.
— Ах, а мне нравится твой дух, — он указал на ее миску ложкой. — Ешь. Набирайся сил, чтобы заживить раны, которые я нанес.
Она ждала, что он скажет что-то еще. Но он молчал, продолжил есть, словно ее вспышки и не было.
Что это было за безумие? Он был злым. Она знала это душой. Он не был ни хорошим, ни нейтральным, раз убивал других. Но злодеи не исцеляли тех, кому навредили.
Она взяла ложку и попробовала еду. Они хотели ее отравить? Она не видела, чтобы у кого-то были проблемы с животами. Пока что. Всегда был шанс, что они ели что-то другое, а еда убьет человека.
Суп был обычным на вкус. Немного пресным.
Ее желудок урчал под ребрами, еда застряла в горле. Амичия отложила ложку после пары глотков. Она оскорбила бы их, если бы ее стошнило от еды, старательно приготовленной Жутями. Пока что у нее были дружелюбные отношения с монстрами.
Жуть справа от нее был меньше других. Напоминал размером Бернарда, и ему было сложно использовать утварь. Все Жути с трудом ужинали, она заметила это.
Амичия постучала по столу, привлекая внимание Жути справа от нее.
— Обычно ты ешь не так, да?
Жуть взглянул на Короля и промолчал.
Она посмотрела на существо слева, которое делало вид, что ничего не случилось.
— Мне нельзя задавать вопросы твоему народу?
Он пожал плечами.
— Можешь задавать столько вопросов, сколько хочешь.
— А они ответят?
Он пожал плечами еще раз. Он взял буханку хлеба, разломил пополам и одним куском собрал остатки супа в миске. Он не ответил на ее вопрос.
— Я пленница? — спросила она.
— Это поместье, а не тюрьма.
— Но я — пленница? — Амичия сделала голос строже, он напоминал удар хлыста.
Он бросил хлеб в рот, жевал почти беззвучно, глядя ей в глаза.
— Это еще не определено.
— Есть правила? Я должна что-то сделать, чтобы стать не пленницей, а гостьей? — Амичия посмотрела на стол, где посмеивались некоторые Жути.
Король Жути рассмеялся с ними.
— Есть развлечения, но они вряд ли тебя заинтересуют.
Тяжело дыша, пытаясь усидеть на месте, а не сжать руками его горло, она ответила:
— Значит, я пленница.
— Наверное. Время покажет, человечек.
— Прошу, не зови меня так.
Король Жути опустил хлеб на стол, закинул руку на спинку своего стула и повернулся к ней. Он был близко,
— Как же мне тебя звать? — спросил он.
— Мадемуазель, — прорычала она.
— У тебя нет имени?
— Тебе нельзя звать меня им, — Амичия сжала кулаки на коленях. — Если это все для тебя игра, для меня это не так. Ты убил мою семью, лишил меня всего, а теперь играешь мной, как кот мышкой. Я не мышка, месье.
Он склонился ближе, вдыхая ее запах, как сделал бы зверь.
— Но ты пряталась в моих стенах. Скреблась за обоями, как мышка. Может, стоит звать тебя petite souris, мышка.
Амичия резко встала, ножки стула скрипнули о мрамор. Ее нога заболела от движения, кости двигались, но Амичия едва ощущала боль.
Все Жути глядели на нее, одни с шоком, другие с голодом, который она ощущала желудком. Они играли с ней. Она не знала правила этой игры.
Хватит. Она не будет и дальше терпеть это безумие.
— Сядь, — приказал Король.
Амичия расправила плечи, сжала костыли и ответила:
— Нет.
Глаза Короля расширились, мышца дергалась на челюсти.
— Что ты мне сказала?
— Я сказала «нет». Я не буду терпеть эти издевки. Я избавлю себя от этого вечера, месье. Я никогда не буду терпеть общество кого-то с жестоким сердцем. Хорошего вечера, — она сунула костыли под руки и пошла к двери.
Он крикнул ей вслед:
— Тогда ты — пленница, petite souris.
— Ненадолго, — прорычала она. — Не сомневайся в этом, grand imb'ecile.
Амичия ушла под хохот Жути, звенящий в ушах. Она не знала, смеялись они над ней или ее словами.
Глава 16
Амичия не могла больше оставаться на кухнях. Она пробыла там еще неделю с ее невольным слугой, но не могла терпеть ни секунды, иначе порвала бы Бернарду крылья.